Вот что, скажите пожалуйста, надо делать, когда оказываешься на
одном участке с тремя преступниками, вооруженными до зубов и
готовыми сию же минуту пристрелить тебя?
Поднимать руки и молить о пощаде нельзя, это совершенно
неправильный ответ. Наоборот, в таком случае эти твари еще с
большим удовольствием прикончат тебя. Когда ползаешь у них в ногах,
да еще пытаешься при этом вымолить снисхождение, у них напрочь
сносит голову. Тем более, что они явно под кайфом, судя по
расширенным зрачкам и заплетающимся языкам, а значит готовы идти на
все, даже самые крайние меры.
Поэтому я сделал то, что обычно делаю всегда. То есть прибегнул
к ответному насилию, хотя и не имел на это права. Дело в том,
честно говоря, что при последнем задержании я превысил полномочия и
застрелил мудака, державшего в заложниках беременную женщину и
из-за этого попал под служебное расследование с запретом носить
табельное оружие.
Меня вообще, черт подери, отстранили от службы и сказали не
появляться на работе, пока не закончится проверка. А с учетом того,
что это у меня не первое такое превышение, то вполне возможно, что
мои недоброжелатели в руководстве все-таки смогут вышибить меня из
органов. Чего они добивались уже много и много лет. Вот суки.
Но давайте по порядку. Расскажу, как я очутился во дворе
частного дома, роскошного особняка главы холдинга «Люксор», под
ногами у меня валялся труп моего давнего друга Ильи Донцова, а из
окон по мне вовсю палили обдолбанные телохранители Борзова.
Во-первых, меня зовут Александр Ломов. Прошу любить и жаловать,
хотя это и очень трудно. Дело в том, что во мне сто девяносто
девять сантиметров роста и сто пятнадцать килограмм, лицо реально
похоже на кирпич, потому что у меня по-настоящему прямоугольные
подбородок и череп.
Определенной силенкой я обладал от рождения, а потом развил ее
постоянными упражнениями, так что иногда для забавы удерживал
лошадь за хвост, таскал зубами грузовик, пробивал стены кулаком и
двигал по рельсам груженый вагон. Так что да, некоторым людям меня
трудно полюбить и симпатизировать. Особенно, когда я двигаюсь при
расследовании дела вперед напролом, не обращая внимания на
обстоятельства.
— Лом, ты либо закончишь свои дни за решеткой, либо прикончишь
всех преступников в Самаре, — говаривал, обычно мой
непосредственный начальник Иванов, когда в очередной раз принимал
жалобу от избитого мной бандита или грабителя. — До поры до времени
я тебя смогу прикрыть, но вот потом извини, я не вечный, меня
подвинут в сторону, а тебя закроют.
