Симпатичный юноша Джимми Тесайгер сбегал по большой лестнице особняка Чимниз, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Спуск его был настолько стремительным, что молодой человек столкнулся с Тредвеллом, величественным дворецким, как раз шествовавшим через холл со свежезаваренным кофе. Благодаря изумительному присутствию духа и изрядной ловкости Тредвелла никакого ущерба не произошло.
– Простите, – извинился Джимми. – Послушайте, Тредвелл, неужели я последним спустился вниз?
– Нет сэр. Мистер Уэйд еще не сошел.
– Отлично, – проговорил Тесайгер, прежде чем войти в столовую.
В комнате никого не было, за исключением самой хозяйки, укоризненный взгляд которой вселил в душу Джимми то же самое неприятное чувство, которое всегда посещало его при виде безразличных глаз трески, выложенной на прилавке торговца рыбой. Однако ж, черт возьми, с какой стати эта женщина может смотреть на него подобным образом? Пунктуально спускаться вниз во время пребывания в загородном доме в точности в девять тридцать было немыслимо. Правда, сейчас на часах было уже пятнадцать минут двенадцатого, что, быть может, выходило за допустимые рамки, однако даже в таком случае…
– Боюсь, что я несколько запоздал, леди Кут. Так?
– O, не стоит беспокойства, – ответила та полным меланхолии тоном.
На самом деле опоздание гостей к завтраку весьма задевало ее. Ибо в первые десять лет их супружеской жизни сэр Освальд Кут (тогда еще просто мистер Кут), говоря откровенно, устраивал настоящий скандал, если утренняя трапеза опаздывала хотя бы на полминуты после восьми утра. Таким образом леди Кут привыкла считать отсутствие пунктуальности смертным грехом самой непростительной природы.
Привычка умирает не просто. Кроме того, будучи женщиной искренней, она не могла не спросить себя о том, что хорошего способны совершить в этой жизни подобные молодые люди, не имеющие привычки рано вставать. Как часто говаривал сэр Освальд репортерам и прочей публике: «Свой успех я объясняю исключительно привычкой рано вставать, во всем экономить и во всем следовать системе».
