Пролог
— Вставай! Работы полно, а она отдыхать вздумала, — сварливый голос, словно
скрип ржавых дверных петель, ворвался в мой беспокойный сон, заставив
поморщиться от резкого приступа боли в голове. Следом порывом ветра меня обдало
отвратительным смрадом: застарелого пота, нечистотами и разлагающимся мусором.
Тошнотворная вонь тут же ударила в нос, в горле запершило, а из глаз покатились
слёзы.
— Поднимайся! — снова рыкнул всё тот же голос и по моему лицу прилетело
мокрой не менее вонючей тряпкой.
— Сейчас, — просипела, через силу приподнялась, облокотившись на ящик, я
попыталась открыть глаза, но веки словно налились свинцом, а приложив чуть
больше усилий, в висках тут же отдалось невыносимой резью, — голова болит.
— А нечего было дармавуху хлестать до утра! А ну, пошла, а то выгоню.
Раздражать горластую и явно нервную бабу я не решилась и предприняла ещё
одну попытку открыть глаза. От увиденного моё сердце от ужаса болезненно
сжалось, а дыхание перехватило.
— Где я? — испуганно прошептала, осторожно вскинув голову, уставилась на
нависшую надо мной грозную особу. Та злобно оскалилась, вновь замахнулась
на меня грязной тряпкой.
— На заднем дворе трактира и чего попёрлась на ночь глядя сюда!
— Не знаю, — просипела, не понимая, что я здесь делаю. Незнакомая тёмная
подворотня с наваленным у стены мусором, среди которого сновали огромные крысы
в поисках, чем поживиться. Предрассветный сумрак не освещал все уголки
этого кошмара, но и того, что я видела было достаточно, чтобы прийти в
неописуемый ужас.
— Айрис! Дрянная девка! У меня скоро постояльцы спустятся. А я с тобой здесь
валандаюсь! — снова закричала женщина в странном наряде, больно дёрнув
меня за волосы, — приведи себя в порядок и убери зал.
— Айрис? — с недоумением переспросила, услышав в первые это имя,
оно, казалось, мне каким-то чужеродным. Я была уверена, что оно мне не
принадлежит, но и своего я не могла вспомнить. Захлёбываясь от накативший на
меня паники, с силой сдавила виски, пытаясь восстановить в памяти хоть что-то…
Но, кроме чёрной пустоты, крикливой тётки и подворотни с вонючими помоями
и крысами, в моей голове ничего не было.
С трудом поднимаясь с земли, дрожащими руками вытерла грязные в чём-то
липком ладони о подол платья, растерянно спросила, — Айрис — это я?
