Дело это давнишнее, но памятное, по крайней мере, для меня.
Довелось мне как – то познакомиться с одним старым кларнетистом.
Интересный, доложу вам, был человек!.. Конечно, супротив него я был тогда, сопля зелёная. А музыканта этого величали Михалычем по имени Матвей.
Я в то время проходил срочную военную службу рядовым стройбата. А вот Матвей Михалыч, был офицером, в отставке. Музыкант. Был он, надо сказать, ростика небольшого, щупловатый, поджарый такой, но, жилистый малый. Над синими его глазами нависали бровки, этаким, домиком, а под правильной формы носом, усики топорщились щёточкой. Всю свою службу прослужил он в военном оркестре, как я уже сказал, кларнетистом. Так вот, имел он музыкальное образование, причём – высшее, редкость по тем, нашим временам. Но, дирижёром как – то не стал, хотя ему предлагали не раз. Но, Матвей Михалыч, всякий раз отказывался: – Ну, не моё, говорит, – это дело, быть во главе цельного оркестра! Я, говорит, инструмент свой люблю, и никогда, слышишь, никогда не променяю его ни на что на свете и… точка! Точка!
Ну, а познакомились мы с ним, казалось, в совершенно не подходящем для этого месте, на кладбище. Да, да, именно так, на кладбище. На первый взгляд, кажется, совершенно странно!.. Но, ежели порассудить, да умом пораскинуть, то вполне, знаете ли, обыденное дело. Потому как именно там, на погосте, музыканты, наш брат духовики, чаще всего, увы, и встречаются. Ну, может ещё, где ни – будь… на танцульках, как нынче говорят, на дискотеке. Да… танцы. Одно слово – танцплощадка, кружащиеся пары и – оркестр!..
Ну, понятно, известное дело, как водится, закурили, разговорились, то, сё, слово за слово… И на этом казалось и всё, завершилось случайное наше знакомство, мало ли встреч – то бывает… Но, вот судьба… Судьба, она распорядилась иначе, по своему.
Оказалось, что инструменты нашего оркестра на починку относили как раз в мастерскую и именно – Матвея Михалыча. Но, я – то про это ничего не ведал, не знал!.. И вот как – то на очередной вечерней репетиции моя труба, помповая, так сказать – «захворала». Стали западать кнопки, помпы ли отказали или ещё чего, не знаю. Но, что делать? А дирижёр наш, старшина, руководитель оркестра, осмотрев трубу мою, заключил: – Знаешь, в починку её надо, ага. Иди – кА, голубчик да выписывай увольнительную на пару часиков, да неси – кА голубушку свою, родимую, в мастерскую к… Матвею Михалычу! Что я незамедлительно собственно и выполнил.
