— Беги, Белла! — закричал отец, насильно подталкивая меня к
темному проходу, из которого веяло сыростью.
За этим проходом, что скрывался за массивным книжным шкафом,
находилась небольшая лестница, ведущая в подвалы. На старых
скрипучих ступеньках меня уже ждала трясущаяся от страха служанка в
светло-сером платье, что казалось почти белым в этом полумраке и
сливалось с белым же накрахмаленным передником. Неровный свет,
исходящий от свечей, вставленных в канделябр, удерживаемый ею,
выхватывал из темноты ее испуганное бледное лицо, но я не
торопилась спускаться.
— Отец… — я всхлипнула, пытаясь по его глазам понять, что
происходит.
— Граф, они прорвались через ворота! — крик донесся из гостиной,
соседствующей с кабинетом отца, и принадлежал кому-то из слуг. — Их
больше сотни!
— Папа! — Я попыталась выскользнуть из ниши, но отец не дал мне
этого сделать, насильно вернув внутрь, преградив путь собой.
— Береги себя, родная. Прости нас за все и помни: мы с мамой
любим тебя.
Шкаф встал на свое законное место в единый миг. Я слышала
грохот, слышала крики людей, отчаянно била кулаками по задней
стенке шкафа, но не смогла сдвинуть его даже на миллиметр. Проход
просто не открывался с этой стороны, и я об этом отлично знала, но
все равно безуспешно пыталась сместить массивный предмет мебели. И
пыталась бы дальше, не дерни меня служанка за руку.
На скрипучие ступени я едва не свалилась, путаясь в новом
верхнем темно-синем платье. Сейчас оно казалось мне нелепым и
вычурным, но еще несколько минут назад я с удовольствием примеряла
его, представляя, как буду блистать в белом пышном облаке кружев на
балу в честь годовщины со дня свадьбы родителей.
Еще несколько минут назад никто из нас не знал, что на графство
напали.
Скатившись с последней ступеньки, абсолютно не чувствуя ног от
страха, я порывисто обернулась, но служанка — худощавая шатенка
средних лет, в скромном наряде – потянула меня за руку, с новой
силой увлекая в темноту.
Эти тоннели являлись частью нашего особняка столько, сколько я
себя вообще помнила. Насквозь пропахшие сыростью, они остались еще
с “Войны пяти королей” и теперь в прилив время от времени
затапливались солеными водами Экинарии.
В отлив же вода уходила, но запах сырости никуда не
исчезал.
— Лучше вернуться. Быть может, мы сможем им как-нибудь помочь? —
взволнованно произнесла я, остановившись посреди скрытого тьмой
тоннеля.
