Я провела пальцем по стеклу, на коже
остался серо-белый след строительной пыли. Окна недавно поменяли,
свалив у дверей мешки с мусором. На улице накрапывал мелкий
моросящий дождик, оседая на белом пластике выпуклыми капельками. За
стёклами до самого горизонта, насколько хватало глаз, простиралось
кладбище. Неровные ряды крестов и памятников, огороженных
кривобокими, разномастными оградками, начинались сразу за объездной
дорогой. Начинались и не заканчивались. Ворошки – самый большой, и,
что ещё важнее, единственный могильник в Империи. Кому захочется
тут жить?
Я
улыбнулась и сделала на грязном полу пируэт. Ничто не могло
испортить мне настроения. Не сегодня. Ремонт близился к завершению,
скоро у меня будет своя, отдельная квартира, и плевать на то, что
там за стеклом. Плевать на пятый, последний, этаж и отсутствие
лифта, плевать на воняющий кошачьей мочой подъезд и угрюмых
соседей.
Можно ли
было предположить, что приехав в маленький городок на краю империи,
скромная учительница бальных танцев обзаведётся своей школой и
квартирой? Правильно, нельзя. Их у меня и не было. Танцкласс мы
открыли вместе с партнёром на базе местного дома культуры, детей
немного, но, сколько есть, все наши. А деньги на квартиру мне
одолжили родители, желая избавить от прелестей коммунального
проживания. Чудес не бывает.
В
открытую створку влетел порыв чистого воздуха. Ветерок сделал круг
по комнате, взметнул серую пыль и ринулся ко мне. Кожа похолодела,
висевший на цепочке под одеждой голубоватый кристалл, наоборот,
нагрелся и, слабо кольнув грудь, отразил атаку призрака.
Что
сделали тебе живые, если твоя ярость не утихает и после смерти?
Почему ты блуждаешь по миру? Слишком много мёртвых в нашем городе,
людям с ними тесно.
Потянувшись к створке, я вновь ощутила озноб,
призрак был настойчив. Кад-арт, как обычно, справился.
–
Эилоза?
Ещё одна
атака. Я со вздохом расстегнула рубашку, подцепила цепочку и сняла
камень разума, положив на подоконник. Блуждающий тут же ударил
вновь. Меня накрыла пси–атака - размытое видение короткого полёта и
земля, принимающая сломанное тело в свои твёрдые объятия.
Темнота.
Слабенько, навскидку, интенсивность
онна[1] три, не больше. Образы
только зрительные, ни чувств, ни ощущений.
– Что
случилось?
Нет
ответа. Эилоза сегодня хм… не в духе. Я отвернулась от окна, в
тёмном проёме коридора появились сперва едва заметные, а потом всё
более обретающие материальность очертания хрупкой женской
фигуры.
