Голод. Меня терзает голод. Столько лет никто
не приходил ко мне, никто не откликался на мой
Зов. Но я ведь чувствую их, тех, кто мог бы
насытить меня. Только они не откликаются, я не могу
до них дотянуться, поймать, привязать... толкнуть
в неизбежное.
Иногда все связи, удерживающие
нас, внезапно рвутся.
***
Тёплые камни, шершавые и сухие. Они почти идеально
подогнаны друг к другу и в кладке нет просветов.
Стыки под ладонью чувствуются, словно едва заметные трещины
со сглаженными временем краями.
— Наставник, она не возвращается.
Я со вчерашнего утра больше не чувствую потока
Изначальной Силы в её тело, а она всё
не возвращается... — молодой эльф, одетый в весьма
скромный тёмно-серый кафтан, порывался ускорить шаг,
но всё же продолжал идти со скоростью спутника.
От суетливой спешки русые волосы растрепались,
и их приходилось постоянно убирать с лица, чтобы они
не лезли в рот и глаза.
А названный Наставником кивал седеющей головой и,
не слишком спеша, шел по коридору. Он неохотно
поддакивал своему помощнику, то задумчиво поглаживая кончик
узкой бороды, то нервно пощипывая край роскошного одеяния
благородного фиолетового цвета. В таком настроении они
и добрались до двери, украшенной изящной серебряной
ковкой возле петель и набалдашника ручки.
— Урежьте жалование слугам в этом месяце. Вся
дверь же чёрная! — Наставник щелкнул тусклым ногтём
по потемневшей ручке и открыл дверь.
В комнате, заполненной сквозняком из распахнутых окон, их
встретил изрядный беспорядок: листы бумаги сквозняк причудливыми
желтоватыми пятнами разбросал по белому ковру, на белом диване
тревожным знаком чернела натёкшая из опрокинутой чернильницы лужа,
а на столе перья намокли в пролитом вине. В кресле с высокой
спинкой сидела одетая в белое эльфийка, её пепельные волосы,
перепутанные вездесущим ветром, серой тенью разметались по обивке,
но лицо оставалось спокойным. Она как будто бы просто задремала
уставшей в кресле.
— Бардак, — поморщился старик. — И это
комната моей лучшей ученицы. И давно тут всё так?
— Не знаю, Наставник. Мы не беспокоили Яль-Марисен с того часа,
как она начала подготовку к походу к Источнику. Я следил за потоком
из комнаты этажом ниже, заглядывая туда утром и вечером.
Наставник сделал несколько пассов над девушкой, нахмурился,
повторил пассы. Время шло, но присутствующие хранили молчание,
лишь старший маг всё ближе и ближе сводил брови, а его
помощник беспокойно мял рукав, боясь потревожить своего учителя.
Но в тишину, разбавляемую лишь шелестом ветра
в разбросанных страницах, вдруг ворвался шум тяжелых
шагов.
