Чернота хороша, если надо придать
контраст чему-то светлому. Сплошная чернота некрасива, безлика,
страшна.
Хотя романтик и ценитель прекрасного
может найти в черноте Улья определенную красоту. На прилетевших в
этот мир новых кластерах потерявшие былой цвет предметы не просто
становятся черными, они глянцево-черные, с блеском, как кусок
гудрона, как шерсть черного домашнего откормленного кота посреди
зимы.
Все, что прилетело из своего мира в
Улей, первое время имело такую красоту. Со временем этот блеск
уходил, уступая место матовому и безликому. Под воздействием ветра
и солнца хрупкие высосанные черной энергией растения постепенно
рассыпаются. Из-за этого старые кластеры похожи на плеши, которые
оставляет стригущий лишай: всё в них серо, блекло и уныло.
Чернота страшна. Но то, что она
высасывает из всего живого силы и энергию, ещё не самое страшное
явление. Главная опасность этих мест – непредсказуемость.
Обычный кластер, какой бы он быстрый
не был, предупреждает о перезагрузке кислым запахом и постепенно
сгущающимся туманом. Чернота же не предупреждает. Вспышки молний,
электричество в воздухе, и небольшое смещение воздушных масс. Все.
И вот уже на месте плеши новая земля, которая зачастую чернеет
очень быстро: 2-3 часа, и от красок былого мира не осталось и
следа. Чаще всего процесс занимает 1-2 дня. И, как правило,
никакого кисляка. Улей экономит на спорах, а если и выделяет их, то
редко. Перенос живых существ ничтожно мал, и шансов выжить у них
практически нет.
Да и местные бродяги гибнут от
перегрузки черноты крайне редко. Ходить особо некому. Опытный и
бывалый долгожитель без большой надобности в нее не попрется и
долго бродить по ней не будет.
Чернота огромна. Если смотреть во все
стороны с высокой, то ли покатой горы, то ли сильно вытянутого
вверх посреди равнины холма, похожего на указывающий в небо палец,
не видно ни одного цветного пятнышка. Чернота и голубое небо. Даже
редкие водоемы нельзя рассмотреть издалека самым зорким взглядом –
вода в них безлика, дно черно.
Если бы наблюдатель мог подняться
выше, к облакам, то увидел бы очень редкие и крохотные островки
жизни, совсем незначительные на этом черном ковре. Словно плоты на
поле бескрайнего моря.
Но нет такого аппарата, который мог
бы летать над чернотой. Она губит не только живое, она – враг
техники. И чем техника высокотехнологичней, тем быстрее погибает,
потому и увидеть эти островки никому не дано. Но они есть.
