Я – умер!
Авада лорда сделал свое дело.
Мальчик-Который-Выжил – мертв. А что дальше? Какая мне разница.
Моим предназначением, если верить словам директора было именно это
– дожить до момента сражения с лордом и умереть от его руки.
Правильно сказал профессор Снейп, я – свинья на убой. Но, все уже
сделано, Авада пущена, достигла цели, жизнь закончена. И я иду
туда, куда идут души для перерождения. За грань, в лимб, в реку
Стикс, короче именно туда. Перед глазами проплывают картины
прошлого, всего того, что я пережил за эти восемнадцать лет. Смерть
мамы у меня на глазах, качающий ее на руках и плачущий профессор
Снейп, странно, но это не его воспоминания, а именно мои. Дальше
Хагрид, наш с ним полет на мотоцикле Сириуса меня усыпил, а
проснулся у же в доме Дурслей.
Десять лет с ними, насыщенных
издевательствами, тычками, пинками, кличками вместо имени, делами
по дому, голодовками и запиранием в чулане. Короче не жизнь, а
сплошное рабство. Дальше письмо, снова Хагрид и школа. А вместе с
этим приключения на задницу, постоянное влипание в неприятности и
жизнь на грани смерти. Первый год в школе принес изменения в мою
жизнь: лучший друг, подруга, первый враг, соперник. Наше с ним
противостояние. А еще подпевающий и поддерживающий нашу с Малфоем
ненависть патлатый профессор Зельеварения, который ненавидел меня
всей душой. На самом деле отца, ведь я похож на него как две капли,
лишь глаза мамины. Он не нашел ничего лучше, как проецировать
негатив на мне. Взаимно, кстати.
И так все шесть лет в школе. Но,
каждый год я узнавал друзей лучше, как и врагов. Враги – верные,
надежные, а вот друзья… с Роном и врагов не надо. Первые два года
он и правда дружил со мной честно, открыто, потом стала проявляться
истинная сущность. Не на третьем курсе, там не до этого было,
Сириус и дементоры. А вот на четвертом. Оказалось, я сам, оттого
что мне не хватает славы и внимания, нашел способ и бросил имя в
кубок, загордился и зазнался. И не переубедить. Лишь ткнуть носом в
то, что я не самоубийца. Тогда помогло.
- Долго ты идешь, Гарольд, время
поджимает, - обрывает поток мыслей голос, отчеканивающий каждое
слово, словно у него на каждое отведено определенное количество
секунд: - как хорошо, что ты это понимаешь, - говорит голос, а я
подхожу ближе и вижу мужчину. Пожилой, седовласый, но при этом не
дряхлый, а вполне себе подтянутый. На нем что-то вроде ритуальной
мантии. Белая, с глубоким капюшоном, широкими рукавами и длинным
подолом. В руках посох с лезвием на конце, скорее всего коса, а на
поясе песочные часы.
