Они. Воспоминания о родителях

Francine du Plessix Gray

Them

A Memoir of Parents

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Janklow & Nesbit Associates и Prava I Prevodi International Literary Agency.

Автор идеи и составитель серии “На последнем дыхании” Сергей Николаевич

Художественное оформление Андрей Бондаренко

В книге представлены фото из семейного архива автора, Владимира Сычева, Людмилы Штерн, архивов Государственного музея В.В. Маяковского (Москва) и фотоагентства “Восток-Медиа” (www.vostock-photo.com).

© Francine du Plessix Gray, 2005

© Д. Горянина, перевод на русский язык, 2016

© С. Николаевич, послесловие, 2017

© Nancy Crampton, фотография автора на обложке

© Государственный музей В. В. Маяковского.

© А. Бондаренко, художественное оформление, 2017

© ООО “Издательство ACT”, 2017

Мне снятся очень яркие сны. Десять лет назад[1], в четвертую годовщину смерти мамы, я увидела особенно впечатляющий сон.

Снилось мне, что я живу одна в простом деревенском домике на холме, из окон моих открывается вид на долину. Внезапно я получаю письмо: мама требует переехать к ней – на холм напротив под названием Атланта. (О, причуды подсознания! Заменив пару букв, из этого слова легко сложить мамино имя – Татьяна.) Я сержусь, мне не хочется ей подчиняться, – и пишу в ответ: “Мне и тут хорошо живется. Я к тебе не поеду!”

Тогда мама приходит ко мне сама. Во сне она совсем не похожа на высокую величественную даму, которую я помню. Напротив, это сухонькая улыбчивая старушка, вся в черном и в скромной черной шляпке с вуалью в мушку. Я никогда не видела ее такой счастливой – она стоит на пороге, не желая входить, сияет от удовольствия и шлет мне воздушные поцелуи, а я улыбаюсь и машу ей в ответ. Нам обеим хорошо, мы рады друг другу и в этот момент ближе, чем когда-либо были на самом деле.

Проснувшись тогда, в 1995-м, я уже знала, к чему этот сон: пришла пора поговорить с мамой. Как это часто бывает в общении с родителями, наш разговор мог состояться только письменно, при жизни мы с ней никогда так не говорили. Моя блистательная мать – законодательница мод своего поколения, превратившая всю свою жизнь в ослепительный спектакль и вскружившая немало голов, – не слишком-то любила разговоры. Татьяна Яковлева дю Плесси Либерман заявляла, а не советовалась, провозглашала, а не беседовала, диктовала, а не убеждала. Пережитые потрясения – русская революция, Вторая мировая война – оставили в ее душе раны, которых она старалась не касаться и никогда не выставляла напоказ. Когда я написала первый текст о ней – он вышел в журнале