Пролог.
На вершине одного из голых холмов, что плавно
переходят в отрогиКаргаломского Кряжа, надежно защищающего
Срединную Империю от Проклятых Земель,расположилась дворянская
усадьба – одна из тех, что местные дикие горцы высокопарноименуют
Замками и в которых издревле находят себе пристанище в трудную
годину.
Пять шестиугольных башен, увенчанные остроконечными
крышами, соединенныемежду собой высокой каменной стеной, замыкали
небольшое пространство, в центрекоторого расположилось просторное
сооружение, состоящее из двух круглых башен сконусовидными крышами,
с обоих концов замыкающих трехэтажное здание, над однойиз труб
которого, тонкой струйкой вьется жиденький дымок.
Редкий путник, издалека увидев Замок, поднимавший в
небо над зарослямишиповника и вереска свои островерхие крыши, счел
бы его непреступной твердынейи вполне достойным прибежищем для
небогатого дворянского Рода. Но если бы онрешил подойти поближе, то
сразу же изменил бы свое мнение.
Когда-то могучие каменные стены уже порядком
обветшали, и, хотя местамиеще проглядывали недавние попытки их
починить, особой крепости им это, явно, непридало. Черный мох и
сорные травы покрыли стены толстым ковром, постепенноразрушая
камень. Кованые ворота уже давно вросли в землю и лишь
небольшаякалитка чуть в стороне, указывала, что что замок не совсем
заброшен и есть ещебедолаги, что в нем живут. Мощная колея, сейчас
наполненная дождевой водой изаросшая травой, свидетельствует, что
некогда здесь частенько проезжалиэкипажи, кареты и крестьянские
телеги, однако, невозмутимость квакш,облюбовавших для своего
жительства старую колею, показывает, что те времена ужедавно прошли
и они давно не видели помех для своей жизни. Склоны холма.Когда-то
старательно очищенные от деревьев и кустарника, уже вновь
началипокрываться хиленькими, перекрученными и изуродованными
ростками, некоторые изкоторых уже насчитывали несколько лет.
Если бы, каким-то чудом, неведомый путник пренебрег
витающей над Замкомаурой безысходности, боли и нищеты, и прошел во
внутренний двор, то его взорупредстала бы еще более удручающая
картина.
Почерневшая, изъеденная плесенью черепица на башнях
уже давнорасползлась в разные стороны, массивные стропила уже
порядком прогнили, астарые флюгера заржавели и указывают кто-куда.
Сквозь узкие амбразуры башенвиднеются горы щебня. Широкие, фасадные
окна третьего, хозяйского этажа зданиязабиты кривыми гниющими
досками, а парочка, еще сохранивших свинцовый переплетсо
вставленными в него разноцветными стеклами, дребезжат под, даже
самымслабым, порывом ветра. Промежутки между окнами уже давно
лишились всей своейштукатурки, осыпавшейся мелкими чешуйками,
чем-то напоминавших пораженнуюПроклятьем кожу. Оголившиеся кирпичи,
разошлись, а ветра и дожди вымылискрепляющий их раствор. Весь двор
зарос сорной травой и только пара узенькихтропинок говорит о том,
что кто-то живой в Замке все-таки есть. Единственная,более-менее
целая деталь наружного интерьера, это входная дверь,
обрамленнаякаменными наличниками с, пока еще, четко видимым
орнаментом, и венчающий еедворянский герб. Золотой Единорог,
поражающий неведомого монстра, на фоненизкой, массивной, баронской
Башни.
