GENIUS LOCI. Повесть о парке
Автор книги - Анатолий Королев. Произведение относится к жанрам архитектура, памятники истории и культуры, биографии и мемуары, историческая литература. Год его публикации неизвестен. Международный стандартный книжный номер: 9785990715950.
«Genius loci» (Гений местности) – повесть-эссе, первая публикация отдельной книгой.
Анатолий Королев – прозаик, драматург, эссеист. Автор романов «Голова Гоголя», «Эрон», «Человек-язык», «Змея в зеркале», «Быть Босхом», «Stop, коса!». Лауреат международной литературной русско-итальянской премии «Москва-Пенне» за роман «Голова Гоголя» (2000).
Повесть-эссе «Genius loci» (Гений местности) рассказывает историю одного русского пейзажного парка. Повествование о фатальных годах и роковых героях ведет нас через полосы трех минувших столетий и, наконец, «швартуется» к ХХI веку…
Чтение повести вполне сравнимо с прогулкой по аллеям огромного парка после летней грозы, когда каждая страница, как вдох свежего воздуха, полна озоном…
«Гений местности» переведен на многие языки, публиковался в журналах и сборниках, но отдельной книгой выпускается впервые.
Вы держите подлинный шедевр современной русской литературы… Не выпускайте его из рук…
Читать онлайн Анатолий Королев - GENIUS LOCI. Повесть о парке
Оглядывая свое прошлое, я вдруг понял, что потерял почерк.
Впрочем, уверен, свой почерк основательно подзабыли все люди моего поколения.
Даже последние письма матери я уже писал на дисплее, предпочитая шрифт VERDANA шрифту ARIAL. А между тем, друзья, у меня был когда-то забавный играющий почерк, ручная личная конница, и я хорошо помню, как он – мой почерк – рождался под нажимом пера… ах да! Забыл, – я же потерял вместе с почерком в придачу еще и стальное перышко, и деревянную ручку с металлической вставочкой, куда в тесную щель – по дуге – вставлялось перо, клювик для пития чернил.
Бог мой, начнешь перечислять потери – для счета не хватит и всей жизни… что ручка и перышко! ХХ век кончился…
Так вот, в первом классе я усердно выводил прописи по идеальному образцу из набора самых правильных букв. Это была сплошная мука. Мои каракули были ни капельки не похожи на эту когорту кичливых заглавных букв алфавита! Как хотелось слизнуть языком этот парад совершенства из острозаточенных А, овальных О, или изумительных К.
Промучившись целый год, я приобрел, в конце концов, ужасный набор кривых буквочек и нестройных цифр, которыми мазюкал свои первые предложения:
МАМА МЫЛА РАМУ
Или
2х2=4
Королев, ты пишешь как курица лапой!
Как я стыдился своих сорняков, которыми засорял безупречные голенькие тетрадки, где на молочной белизне страницы красовались совершенные параллельные линии для строки, и отвесно маячила розовая черта для полей. За нее нельзя было ни в коем случае заступать! А я заступал. То и дело за край обрыва свешивались мои кривые оладьи и прочие чернильные языки.
Но была отдушина в этом царстве ранжира – промокашка.
Ее вкладывали в каждую тетрадь для высушивания чернил.
Мягкая розовая площадка свободы.
Тут можно было вволю покуролесить, написать что-нибудь сикось накось, засорить перышко так, что на тетрадь рухнет клякса, или взять, да нарисовать тайком от учителя:
Короче, сколько лет прошло, но я не забыл тебя, школьная промокашка, ведь ты научила меня свободе.
В один прекрасный день с ее пушистого коврика, как джин из бутылки, вырвался на волю мой заточённый дух, мой истинный почерк, армия букв собственного изготовления, которая захватила простор всей моей жизни, пока не увидела на горизонте пасть пишущей машинки ЭРИКА, которая с грохотом клавиш слопала всю мою бесшумную конницу.
