Избушка, кот и другие неприятности Наськи Соловьевой

- Эй, Наська, - услышала я до боли знакомы голос Фролова Борьки, чтоб его кандрашка схватила! – Ну че, сделала домашку?

- Слушай, Фролов, отвели, а! – ответила этому задире, закатывая свои голубенькие глазки кверху.

- Не понял, ты че такая борзая? – тут же насупился он, начав дышать, как бешенный буйвол перед родео.

- Да потому что ты уже задрал меня! – рявкнула так, что у самой в ушах зазвенело. – Сколько можно? Может, ты уже сам, для разнообразия сделаешь домашку? Ах, - спохватилась я, прижимая руку к груди, словно сильно чему-то удивляясь. – О чем это я? – Борька усмехнулся, видимо думает, что я одумалась и дам ему сейчас все списать, как миленькая. Ага, щаз! Не тут-то было! – Для этого же мозги нужны, которых у тебя, видимо, отродясь не бывало.

Борька тут же изменился в лице: брови сошлись на переносице, ноздри раздуваются, а губы плотно сжаты, что даже желваки вздулись.

У-у-у, нервишки-то шалят.

Усмехнулась про себя. С первого класса этот недотепа у меня списывал. А я никогда не могла дать отпор, пока все не дошло до маразма – он забирал у меня тетради с домашним заданием так, словно я была обязана их вообще на блюдечке с голубой каемочкой преподносить да в ножки низко кланяться! Урод, блин!

Но сегодня моему терпению пришел конец! Да-да, в мои шестнадцать лет, которые, между прочим, пришагали именно сегодня, я вместо того, чтобы принимать поздравления (хотя меня никогда в классе и не поздравляли одноклашки – считают занудой и зубрилкой), я торчу в коридоре с Фроловым и пытаюсь отстоять свое личное пространство и достоинство.

- Вот что, Борька, с первого класса ты меня терроризировал, но всему приходит конец! Как и моему терпению, - он сделал недоуменное лицо, приподняв правую бровь вверх. – Короче, если хочешь и дальше списывать, то плати мне за это бабки! Почему я, умница и красавица должна делать для тебя что-то бесплатно?

- Слышь, Соловьева, ты ваще берега попутала? Тебе че, по шее дать? – недовольно осведомился Борька, уперев руки в бока.

- Я тебе сейчас сама накостыляю так, что мама родная не узнает! – рявкнула я, уже реально озверевшая.

Боже, как же он достал меня!

- Фиг я тебе больше дам списать, пока не заплатишь! За каждую домашку по сто рублей! Не нравится – проваливай! – и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, гордо вошла в класс, оставив Фролова стоять в коридоре с открытым от удивления ртом.