Где-то под сводами банка «Кокс и компания» на Чаринг-Кросс хранится видавшая виды жестяная курьерская коробка. На ее крышке краской выведено мое имя – Джон Г. Уотсон, доктор медицины, бывший военнослужащий индийской армии. Коробка доверху набита бумагами; большей частью это мои записки, рассказывающие о необыкновенных делах, которые в разное время расследовал мой друг мистер Шерлок Холмс. Часть из них, далеко не рядовых, закончилась полной неудачей для Холмса, и потому они едва ли стоят упоминания. Неразгаданная тайна представляет интерес для прилежного студента, но у обычного читателя почти наверняка вызовет раздражение. Среди таких незавершенных дел мне вспоминается дело мистера Джеймса Филимора, который однажды на минуту вернулся в дом, чтобы взять зонтик, да так и пропал – больше его никто никогда не видел. Не менее замечательна история парусной яхты «Алисия»: чудесным весенним утром она вошла в узкую полосу тумана и скрылась навсегда вместе со всем экипажем. Третье дело, достойное упоминания, связано с именем Исидора Персано, хорошо известного журналиста и дуэлянта, – он намертво застыл, уставившись безумным взглядом в спичечный коробок, в котором находился червь, неизвестный науке.[1]
Помимо этих необъяснимых событий, Шерлок Холмс разгадал немало семейных тайн весьма высокопоставленных особ, но эти люди содрогнулись бы при одной только мысли, что интимные подробности их личной жизни попадут на страницы газет. Разумеется, Холмс обещал им полную конфиденциальность, и слово его свято: сейчас, когда у него появилось свободное время, он хочет отобрать эти дела и уничтожить.
Однако, несмотря на все вышеперечисленные ограничения, остается множество дел, представляющих больший или меньший интерес, которые я давно уже преобразил бы в рассказы, когда бы не боялся наскучить уважаемой публике и повредить репутации того, перед чьим гением я благоговею. В иных из них я сам принимал участие, а значит, могу поведать о происходившем как очевидец; в других моя роль была более скромной или вовсе сводилась к нулю, и в этих случаях мне придется вести рассказ от третьего лица. Сегодня я взялся за перо, чтобы поведать о событиях, свидетелем которых был сам.
Ненастным октябрьским утром я одевался в своей комнате. За окном одинокий платан ронял последние листья – они кружились и опадали, устилая бронзовым ковром двор нашего дома. Я спустился к завтраку, ожидая найти своего приятеля в не лучшем расположении духа – как большинство великих творческих натур, он всегда чутко реагировал на перемены погоды. Но, к моему удивлению, он уже почти закончил завтрак и находился в отличном, приподнятом настроении, которое всегда имело у него несколько зловещий оттенок – почему-то таким странным образом проявлялась его жизнерадостность.
