Во все времена грусть-печаль топили в вине. В нём же искали
вдохновение. Им же отмечали радостные события. И во все времена
были кабаки, трактирчики, рюмочные…
Этот трактир назывался «Снулая рыба». Здесь больше топили.
Что подвигло хозяина окрестить своё заведение именно так,
осталось загадкой, но название получилось из категории «говорящих»:
тесное помещение с низкими потолками; в почерневшие балки намертво
въелась копоть; очаг больше дымил, чем грел; тусклое пламя свечей
отбрасывало на стены дрожащие тени. В воздухе витал непередаваемый
аромат подгорелой селёдки, а прокисшее пиво насквозь пропитало
доски столов.
И при всём при этом, за каждым кто-то сидел. Где по одному, где
по двое, а где целой кодлой. Но пропитые лица посетителей выражали
уныние, речи звучали невнятно, а редкие движения были суетливыми.
Зато пили здесь, как в последний раз. Выпивохи накачивались дешёвым
пойлом в стремлении добавить хоть каплю радости в свою никчёмную
жизнь… или на время забыться, что вероятнее.
Лишь один человек выделялся из тусклой однообразной массы.
В центре зала восседал рослый статный мужчина — олицетворение
рыцарских былин, стародавних сказаний о силе Гийома и о красоте
Роланда.
Вьющиеся русые волосы, плечи в сажень, мощная прямая спина…
Большего было не рассмотреть, потому что, как раз спиной к выходу
он и сидел. На кожаной куртке отпечатались следы кольчужных колец,
жесты сильных рук выдавали уверенного в себе человека.
Единственный, кто не бежал от забот, а просто наслаждался едой и
питьём. Хотя в «Снулую рыбу» наслаждение, отродясь, не
заглядывало.
И тем не менее.
Он отправил в рот кусок запечённой трески, с удовольствием
отхлебнул из высокой деревянной кружки и принялся неторопливо
жевать.
Хлопнула входная дверь. Послышались тяжёлые шаги, сопровождаемые
позвякиванием шпор.
Воин даже не дёрнулся.
***
- Ренард! Предписание! Немедленно в седло, воин! — рявкнул над
ухом сиплый бас, и волосатая ручища прихлопнула к столешнице лист
пергамента с сургучной печатью.
От мощного удара стол вздрогнул, подпрыгнула кружка, тарелка с
недоеденным рыбьим хвостом соскочила на пол и разбилась.
- Блез, чтоб тебя драли Семеро! — Ренард не оборачиваясь, махнул
кулаком за спину, но не попал.
В ответ раздался звучный хохот, и на скамью напротив плюхнулся
здоровенный детина. Блез по прозвищу Бородатый. Старый боевой
товарищ и, по совместительству, командир. Его щекастая морда,
заросшая до бровей чёрной курчавой бородищей, излучала неприкрытое
довольство.
