Старые, скрипучие двери, оббитые железом, распахнулись, и открыли прекрасный вид на беспорядок трактира. В мягком, желтом свете, исходившем из светильников и канделябров, мелькали тени служанок трактирщика. Звуки лютни едва пересиливали гомон посетителей, а люд здесь был разный. Завсегдатаи распевали баллады, правда, из их уст звуки вырывались словно из военных горнов – раздражающий, грубый бас, в котором невозможно было разобрать слов. За одним из столов разгорелся спор из-за путаны, превратившись вскоре в потасовку, несмотря на прекрасный ассортимент здешних блудниц. Барная стойка как всегда была скрыта за спинами пьянчуг – командой рыболовного судна, захаживавшего изредка в гавань Тартарры. Трактирщик, как и многие из посетителей, был не в восторге от этой компании, но скупой Ганс имел неплохую выручку, и терпел мерзкий, рыбный запах. В дальнем углу трактира, освещенном лишь свечей, восседал Годдар. Странствующий искатель приключений возвышался над кубками наполненными вином, и черпаками с бараньей похлебкой подобно великану. Годдар считал себя искателем приключений, но окружающие, таких называли варварами. Огромный даже для здешних богатырей воин, облаченный в медвежью шкуру, и набедренную повязку притягивал взгляды. Не всегда взоры в сторону путешественника были злые. Обычно девушки утопически, задумчиво рассматривали его без стыда и толики скромности.
Вещей у молодого война было мало, лишь опустошенный кошель и большой военный топор с раздвоенным топорищем на длинном древке. Годдар привык преодолевать расстояния налегке. Конечно, к пустому кошельку это не относилось. Плотно поесть, и выпить ведро крепленого вина было неотъемлемым в частых походах. В каждой таверне и в каждом более или менее приличном трактире Годдар останавливался, чтобы перекусить. По-другому не бывало. В этот раз юноша сидел в дальнем углу, куда обыденная суета трактира не доходила. И когда из толпы мелькающих обывателей появилась милая, такая же юная, как и сам варвар, дитя, Годдар поднял мускулистую руку, чтобы девушка, не искала его среди пьяного сброда.
– Эй ты! – Громко крикнул он девушке, хотя красавица и так заметила развалившегося на скамье, бугая. Годдар был пьян. Сказывалась усталость после недельного пути и конечно осушенный тюк крепленого вина.
