Описывая жизнь не лишенного таланта молодого детектива, можно было сейчас написать, что он был каким-то исключительным ребенком, одаренный судьбой какими-то особенными способностями. Но мы не пойдем против истины. Венедикт Струкачев был обычным подростком, обремененный всеми детскими и юношескими проблемами, с которыми кто раньше, кто позднее сталкивается подавляющее большинство его сверстников.
Его родители, постоянно занятые на работе, не могли позволить себе такой роскоши – уделять ему сколько-нибудь достаточного внимания. Лишенный постоянного родительского присмотра, Венедикт, тем не менее, вырос во вполне благополучного подростка, не лишенного, откровенно говоря, некоторых недостатков, с которыми он с разной степенью эффективности пытался бороться.
С ранних подростковых лет он создал в своей голове образ идеального себя и, имея перед собой ясно поставленную цель, всю сознательную жизнь по кирпичикам, медленно, с трудом, иногда ошибаясь, все разрушая и создавая вновь, строил себя.
Он был прирожденный лидер, с готовностью берущий в свои руки руководство самыми абсурдными, на первый взгляд, мероприятиями, набивая себе шишки, ошибаясь, падая и снова упрямо вставая, он набирался жизненного опыта, и совершал все меньше досадных промахов.
Трудно сейчас сказать, почему фортуне было так угодно, чтобы со школьной поры он был вовлечен в расследование преступлений. И преступлений серьезных, связанных с дерзкими и таинственными убийствами. Да еще к тому же – мистических. Преступлений, в которых фигурируют либо преступники мистические, либо они совершаются из-за артефактов, малоизвестных широкой общественности, покрытых налетом таинственности, мистификации.
Отдыхая на летних каникулах в деревне у бабушки и дедушки, он в четырнадцать неполных лет оказался втянутым в свое первое расследование убийства.
Однажды, отправившись с дедушкой на рыбалку, он обнаружил в реке под пристанью полиэтиленовый пакет с трупом убитого пожилого мужчины. С ужасом смотрел Венедикт на то, во что превращается человек после насильственной смерти. Ему пришлось совершить над собой насилие, чтобы заставить воспринимать смерть как свершившийся факт, как неизбежный финал человеческой жизни. Именно тогда у него, стоящего над трупом насильственно лишенного жизни старого человека, возникло непреодолимое желание посвятить свою дальнейшую деятельность поиску и наказанию тех, кто покушается на самое дорогое, что есть у человека – на его жизнь.
