Дэн Шир 1
Обнуленный
Пролог
Пожилой мужчина стоял у окна и
смотрел на ухоженный заботами коммунальщиков обычный московский
дворик. Конец лета. Небо еще высокое, синее. Солнце шпарит
немилосердно. Однако многочисленные раны, заработанные генералом
Ширяевым Денисом Анатольевичем за долгую и полную приключений,
часто смертельно опасных, жизнь, однозначно давали знать, что с
началом сентября погода основательно испортится, и осень начнет
вступать в свои права, как и положено по григорианскому календарю.
Особенно старого вояку беспокоила правая нога, перебитая аж в трех
местах осколками взорвавшейся неподалеку мины еще в ту далекую
Афганскую войну. Что самое обидное, мина была своей-советской
выпущена своими же ребятами – ошибка корректировщика. Не первое и
не последнее его ранение ибо спецназ всегда на передовой и в
Афганистане, и в Африке, и в других горячих точках, в которых
довелось побывать Денису Анатольевичу.
От прежней бурной жизни остались
штаны с лампасами, фуражка с двуглавым орлом и золотым шитьем,
парадный китель, также шитый золотом, с погонами генерал-майора и
кучей государственных наград СССР, Российской Федерации, а также
разного рода побрякушек от благодарных вождей «папуасов», за чьи
интересы кровь проливал в разных точках земного шарика. Высшей из
них, как считал сам Денис Анатольевич, была скромная медаль «За
отвагу». Тот еще советский серебряный номерной кругляш с
самолетами, танком и надписями красной эмалью: по центру «ЗА
ОТВАГУ», внизу «СССР». Получил её за то, что сумел практически в
одиночку из пулемета БТРа отбить налет душманов на колонну
грузовиков с гуманитарной помощью для братского народа Афганистана.
М-да, никаким братством там и не пахло. Жопа была от слова
«полная». Есть в его нагрудной «коллекции» и звезда героя России.
Однако эту награду он получил, скорее по совокупности, а не за
определенное какое-то деяние, поэтому относился к ней без должного
пиетета.
При своем немалом чине и орденах, он
мог бы претендовать на участок земли в районе Рублево-Успенского
шоссе или еще каком тихом престижном месте. Однако так и остался
жить в выделенной ему еще в конце восьмидесятых как боевому офицеру
спецназа двушке в доме сталинской постройки в Брюсовом переулке в
центре Москвы неподалеку от знаменитого «Дома 100 роялей».
Четвертый этаж, окна во двор, что в столице, незаметно
превратившейся за тридцать с лишним лет оголтелого капитализма в
шумный муравейник, гарантировало относительные тишину и покой.
Привык к столичной жизни, а привычки в его возрасте менять сложно.
К тому же, здесь хотя бы время от времени перекинешься словом с
кем-то из соседей, забьешь «козла» за доминошным столом, с мужиками
– такими же как он пенсионерами «за политику» пообщаешься.
