Пролог
- Значит утверждаешь, что на снимке животное? - со скепсисом в
голосе уточнил Кузнецов. - Жуткий людоед. Мутант из «Прорвы» как ты
выразился?
- Неужели, чтобы ты поверил надо было притащить зверя на
поводке? - хмыкнул Макс. - Сам посмотри, у этого выродка четыре
глаза. Конечно это мутант.
Редактор пожал плечами, вышел из-за стола и подошёл к окну.
- Я вижу только три, - сказал он. - Смазано всё. Рябь. Не то
пыль, не то дефекты матрицы. Какой камерой снимал-то?
Этот снимок «скреллинга» был единственным подтверждением
существования четырёхглазых мутантов да и он оказался плохоньким.
Все кадры, что Воробьёв нащёлкал фотокамерой из окна заводской
администрации подверглись какому-то воздействию. Некоторые не
читались устройством, другие были настолько обесцвечены, что даже
при большой фантазии разобрать на них живое существо не
представлялось возможным.
- Знаешь Макс, ты конечно профи, но последняя твоя авантюра не
лезет ни в какие ворота, - бросая на стол фотокарточки, процедил
Кузнецов. - Все слышали про «Зону отчуждения», но в ужасы которые
там происходят верят только люди мнительные или невменяемые. Ты
зашёл слишком далеко. Взял отпуск за свой счёт. Отправился в
какое-то дремучее захолустье. Болтался там в поисках приключений.
Наконец, нарвался на неприятности и поплатился за свою дурость
серьёзным ранением. Два месяца провалялся на больничной койке, а
ведь я мог уволить тебя по статье. За прогулы.
Макс беззлобно улыбнулся и сгрёб снимки в папку.
- Но ты же этого не сделал, - сказал он.
- Не сделал потому что верю в твой талант.
Кузнецов уселся в своё кресло и посмотрел на журналиста.
- Займись-ка лучше делом. Напиши парочку статей по экономическим
вопросам. Какой-нибудь очерк. В общем поработай как ты умеешь. А
свои фантазии про «Зону отчуждения» оставь для художественной
книжки. Если выдашь приличный контент, обещаю помочь с
изданием.
2
«Тебя бы на тот завод, - Макс вышел из кабинета редактора и
пошёл к себе. - Странно всё-таки устроен человек. И всё-то ему
нужно потрогать, прощупать, желательно попробовать на вкус. Только
тогда в голове начинает складываться картинка и приходит вера в
реальность тех или иных явлений».
Он вошёл в свой кабинет, устроился за столом. Никакой очерк, а
тем более статью по экономике он писать не собирался. Это занятие
казалось ему теперь до отвращения пресным. Даже ради хлеба
насущного он не мог заставить себя написать хотя бы строчку. Уже
два месяца прошло с тех пор как он покинул «Зону отчуждения», но
вернуться к прежней жизни так и не получилось. Он постоянно ловил
себя на мысли, что там, в этой неведомой «терра инкогнита» осталась
частица его души. И понимание этого мешало порвать с прошлым. Макс
никогда не любил копаться в собственных переживаниях и относился ко
всему с прагматизмом реалиста, но последнее время у него всё
труднее и труднее получалось справляться с унынием, природу
которого он не мог объяснить.
