Тяжелые створки, девяти метров в высоту и четырех метров в ширину, вырезанные из цельной скальной породы, с огромным трудом распахнулись, и председатель Совета Стражей, Ригорд Первый, непроизвольно подался вперед, чтобы лучше разглядеть подсудимого.
Нет, разумеется, этот Страж не был первым, кого Ригорду приходилось судить. Такие случаи, собственно, были не такой уж и редкостью, чтобы какой-либо из них вызвал широкий резонанс.
Но этот случай, усилиями подсудимого, Стража из мира, известного как Земля-1, прогремел на все миры так громко, что у Ригорда не осталось иного выбора, кроме как созвать полноценный Совет, с привлечением руководителей корпусов Стражей из всех миров, даже тех, где Стражи появились совсем недавно.
Впервые за всю тысячелетнюю историю существования Стражей и их Совета один из их братьев не просто преступил закон, но и посмел обвинить Совет в бездействии, корысти и нежелании видеть угрозу существованию мирам.
На секунду председатель Совета опустил взгляд на лежавшие на отполированной до зеркального блеска листы бумаги с тщательно задокументированными протоколами допросов подсудимого и тут же почувствовал, как гнев распирает его. Вот, вот же, на самой первой странице, этот наглец, этот юнец, у которого еще ветер гуляет в голове, обвиняет лично его, Ригорда, в том, что он предпочитает нежиться в теплых водах бассейна, обустроенного на крыше его дворца, в то время как над Стражами, хранителями порядка, нависла смертельная угроза.
Да где он увидел-то это угрозу?! Они сильны как никогда прежде, все попытки местных царьков, князьков, императоров и президентов поставить их под контроль жестко пресечены, и пусть в некоторых мирах им приходится действовать тайно, все же именно они, Стражи, диктуют всем свою волю.
Ригорд вновь перевел взгляд на подсудимого. Тот как раз входил в залу под конвоем из шести Стражей, и все судьи невольно вперились в него взглядами.
Подсудимый, молодой по меркам Совета человек, с гривой русых волос, спадающих на плечи и слегка тронутых сединой, и широкими плечами, переходившими в мощный торс, поневоле рождавший ассоциации с могучими воинами древности, ответил суду прямым гордым взглядом карих, глубоко посаженных, глаз.
