Август гудел. Гудел в тянувшихся от столба к столбу проводах, гудел в больших мохнатых шмелях, лениво вылетавших прямо под ноги, гудел в колышущемся от нестерпимого зноя воздухе. Этот гул подхватывали кузнечики, стрекотавшие в иссушенной палящим солнцем придорожной траве, и их нестройный хор разносился далеко вокруг, не столько слышимый, сколько ощущаемый – будто зубы выбивают дробь на морозе. То тут, то там среди глинисто-жёлтой травы выглядывали бело-розовые вьюнки, окружённые дурманящим сухим ароматом. Облака, похожие на огромные клоки ваты, висели в лазурном небе. Казалось, само время замедлилось, ожидая, когда наконец спадет изнуряющая жара.
Засунув руки в карманы, я беспечно шагал по пыльной дороге, вдыхая горьковатый загородный воздух.
– Всё болит! – простонал плетущийся рядом Азамат.
– Кто ж тебе виноват? Нечего было смеяться над домовым.
– Вам легко говорить, вас в окно не выкидывали.
– Зато теперь ты знаешь, что не стоит называть домовых «пушистиками», «зверьками», «покатунчиками» и… как там?
– «Няшками», – нехотя подсказал он. – А «покатунчиком» его назвали вы, если что.
Я махнул рукой и поморщился.
– Не суть.
Лето выдалось насыщенным. Едва ли не каждую неделю я получал по два-три заказа на изгнание и усмирение всевозможных мелких демонов. Знаете, люди забыли, что они далеко не единственные обитатели своих жилищ, и уж точно не их хозяева. Они знать не желают, кому обязаны порядком в доме и укладом в семье. Им плевать, что живущие рядом невидимые соседи требуют если не благодарности, то хотя бы капельку элементарного уважения.
Хотя в целом это не такая уж сложная работа. Я частенько брал с собой Азамата, чтобы молодой некромант научился чему-нибудь полезному, а заодно и подзаработал.
– Как единственная пострадавшая сторона, требую прибавки к своей доле, – заявил он после недолгого молчания.
– Азамат, – я укоризненно покачал головой, пересчитывая полученные деньги, – сегодня ты помог людям. Тебе ли… Зараза, сбился. Тебе ли беспокоиться о бренном злате?
Он что-то невнятно возразил.
– И, к тому же, ты получил нечто более ценное, чем деньги – ты получил знания. Так что… двадцать пять процентов.
– Сорок!
– Тридцать.
