Вишни в этом году расцвели не рано – не сразу же после первых теплых дней, когда последние зимние холода могли погубить все цветы. Но и не поздно, не тогда, когда стало бы уже слишком тепло, и за внезапно погустевшей листвой других деревьев их вовсе не было бы видно.
Вишни в этом году расцвели в самый раз.
Густой бархатистый гром заворчал где-то среди свинцовых, почти сизых туч, нависших низко над крышами, прокатился над городом, грохоча пустой бочкой, и затих. А секундой спустя хлынул дождь. Крупные капли весеннего ливня обрушились на улицы, сливаясь в один поток, подобный густой серой пелене, протянувшейся от неба до земли.
Я сидел на веранде, лениво покачиваясь в кресле-качалке, и смотрел, как дождь за окном заливает стёкла и хлещет по едва распустившимся белым цветкам.
Рядом с креслом из пола возникла Кария, появившись из потёртых досок, будто вынырнув из воды. Дриада зевнула, потянулась и пробормотала:
– Я закончила формулу. Она…
– Она не работает, – перебил я. – Вон, глянь. Хорошо, что не стал их надевать.
Кария перевела взгляд на стол, где лежали две обуглившиеся перчатки, и поджала губы с осторожной улыбкой, означавшей: «Ну, ничего же не случилось, да?»
– Попробуем еще раз, – проговорила она со слабым воодушевлением. – Просто не нужно оставлять попыток.
– Предлагаешь ловить электричество в грозу? – мрачно спросил я. – Вперёд.
Кария фыркнула.
– Возможно, всё дело в материале?
– Возможно, – пробормотал я, отталкиваясь ногой от пола. Замечательная штука эти кресла-качалки. Нет ничего лучше, когда нужно срочно создать видимость напряжённой умственной деятельности. – Я подумаю над этим.
– Виктор, – мягко сказала дриада, устроившись на широком подоконнике. – У нас клиентов уже второй месяц нет, а ты всё думаешь. Напомнить, чем тебе последний раз заплатили?
– В мебельном салоне? – я покачнулся в кресле. – Брось, я же не сказал им, что был ещё и второй полтергейст. Через месяц-другой сами приползут.
Дриада скрестила руки на груди и проворчала:
– Нам бы протянуть этот твой «месяц-другой».
Во входную дверь громко постучали.
– Терпелив будь, и воздастся тебе, – басовито, нараспев проговорил я, поднявшись с кресла и направляясь в прихожую.
