Сырая ночь окутала землю прежде срока. Так случается в месяц нисходящего лемма – багряные лучи заходящего солнца тают в вечерней мгле, сумерки властно вытесняют опаловый предвечерний свет. Высоко в небе появляется рыжая луна, огромная, кривая, расколотая надвое, словно выщербленная монета. Ее опаловый кант окрашен пурпуром, словно планета напилась крови. Этой осенью луна чрезмерно низко опустилась над землей, пурпурная тень захлестнула верхушки сосен широким рукавом. Трава покрыта инеем, будто щедрая рука осыпала землю серебром. Тревожная тишина сковала прохваченную ранними заморозками землю, ощущение опасности витает в воздухе.
Две фигуры перемахнули бревенчатый частокол. Высота десять локтей, почва в этом месте вспаханная, мягкая. Искатели сокровищ роют день и ночь, надеясь разыскать драгоценности меотов, только кроме старых кореньев, и крытых вековой ржой обломков железа ничего не обнаружили. Ржа старая, проеденная дырами, железо лежало в земле еще до Потопа, так брешут ведуны. Ведуны хранят тайны Сестринского Хряща с рвением истинных скопцов, на дыбе не выведать! Чести ради, в летописи Городища не упоминается случаев, чтобы ведун оказался на дыбе. Напротив, по их указам изменники попадают в руки безжалостных катов.
Коренастый мужчина угодил босой ступней в лужу, громкий шлепок разнесся в воздухе. Беглецы затаились, не решаясь двигаться дальше. Через просеку темной громадой застыл лес. Враждебный, таинственный, мохнатые ветви елей угрожающе тянут колючие руки, хотят ужалить. Голубые хлопья тумана стеклись в лощину, лесной шум слышен отчетливо, явственно, насыщенный влажной моросью. Тревожно квакали лягушки, оповещая о появлении чужаков, залаяли неугомонные шняки, дразня, коверкая на свой лад звуки леса. Шевельнулась прибрежная осока, к беглецам приблизился мохнатый зверек, блестящие бусинки глаз сверкают во мраке.
– Брыль, режь твой дух медью, сорванец!
Высокий юноша погладил животное, зверь доверительно тявкнул.
– Доброй ночи тебе, Брыль!
– Он не доносчик? – коренастый подозрительно косился на животное.
– Это – Брыль, добрый малый. Он нам поможет, не тушуйся, Щипач!
Человек, которого звали Щипачом, озирался по сторонам.
– Воля твоя, Ратмир! Я не доверяю зверям, оборотням и шнякам! А кроме того нелюдям. Нелюди вельми опасные, сразу не почуешь, кто перед тобой. Добрый бродяга, как мы с тобой, или нелюдь! Инде молвят, нету их в наших местах, нелюдей этих. Они на юге живут, в горах, как брешут старики… – голос у него был слабый, тонкий, будто ветки сухие ломают. Голос никак не соотносился с фигурой человека – массивной и кряжистой.
