О романе Ю. И. Лифшица «И мы»
Роман Ю. И. Лифшица «И мы» – произведение яркое, талантливое, свежее. Роман вызовет несомненный интерес у читателя, более или менее знакомого с классической и современной литературой, но особенный интерес – у читателя, склонного к постмодернистской литературе, потому что выразительные признаки таковой в произведении налицо.
Здесь и хорошо организованная игра между зрителем и читателем, и пронизывающая все произведение авторская ирония, и органически присущая роману интертекстуальность, создающая его емкое культурное пространство, и внешняя фрагментарность повествования, достигаемая делением романа на 15 треков.
В таком обозначении традиционных главок есть свой смысл, т. к. автор использует многозначность слова «трек»: это и «дорожка», и «новая тема», и «след». Действительно, каждый трек вводит новую тему: – философскую (трек 02), тему «лишнего человека» (трек 05), современной журналистики (трек 07), тему Гамлета (трек 08), любви (трек 12), писателя и его труда (трек 13 – «сгоревшая рукопись»), фантастический взгляд в будущее 3000 года (трек 15). Но все они – дорожки-мотивы на пути к одному, мощно заявленному и талантливо реализованному центру – образу Автора. Благодаря этому роман не затеряется в потоке современной литературы, он обязательно оставит свой след в отечественной прозе начала XXI века.
Авторский мир – это Текст. Автор рождается и живет благодаря созданному в языке пространству и времени. Практически в каждом треке проскальзывает мысль: не будет Слова – не будет никакого рассказа – а значит, не будет и героя, Лившица. Именно повествовательно-словесная ткань романа – стихия, в которой рождается, умирает и возрождается его главный герой. И мир героя, Лившица, как и мир автора, Лифшица, – это тоже творимый им текст: текст жизни и смерти, текст любви. Модный в наше время термин «метатекстуальность» наполняется Смыслом, когда идут размышления (героя? автора?) о подлинном тексте (трек 08), о невозможности достичь истины (трек 09), о многомерности настоящего текста. За этими раздумьями скрывается филолог, ищущий верное измерение / понимание собственного текста.
Нельзя не процитировать следующие строки: «Подлинный текст невозможно разбить на сцены, он не имеет ни ремарок, ни характеров, неизвестно кем навязанных действующим лицам…» А вот как автор и его герой философ Гегельян понимают сложную структуру текста: три пространственных и временное измерение (четыре), плюс дополнительная возможность скользить по эмоциональной плоскости (пять), плюс область мысли (шесть), «ну а в сферу истины (семь) подавляющему большинству из нас путь заказан».
