Ноющее одиночество пленило его мысли. Он сидел один за стойкой в баре-ресторане. С бокалом обжигающего пряного рома. Точнее, он был не один. Помещение заполнено людьми, неспешно проживающими свои короткие никчемные жизни. Беспечно убивающими время в этом Богом забытом месте. Ему плевать на них. У него впереди целая вечность. Одинокая серая вечность. Она ему больше не нужна. У него есть все. У него было все. Он уже успел побывать практически в каждом экзотическом уголке нашей планеты. Он знает десятки языков. За свои две с лишним сотни лет, он смог испытать все, о чем может мечтать простой смертный.
Существо, пережившее столько всего за свой длинный век, повидавшее самое необычайное, самое волшебное – тяжело удивить. Эти люди ему не интересны. Даже желания убивать, сейчас не было. Ему скучно. Он привык к этому чувству. Многие из этих людишек, отдали бы все, чтобы иметь то, что есть у него. Только его самого не радовало бессмертие. Парень больше не знал что делать со свой жизнью. Ему казалось, что он в аду. И самое большое мучение состояло в том, что эта безмерная скука и безразличие, никогда не закончатся.
Нежная грустная мелодия проникала в его холодное сердце. Даже этот камень в его груди, в данный момент, испытывал странные болезненные ощущения. Почему так плохо?
Чего еще хотеть? В его жизни было все. Он выпил глоток ароматного напитка. Погрузился в далекие воспоминания. Осталось допить, докурить и догореть.
Как же это все надоело. Как же все это обыденно и не интересно. Возможно, раньше было лучше. Хотя нет. Он просто был молодым, глупым и даже не представлял, что такое действительно бывает. Для него все было в новинку: страсти, жажда, любовь, смерть, свобода. А теперь… теперь, это как-то банально.
Он осмотрел все помещение. Вокруг незнакомые лица. Совершенно новая обстановка старейшего строения города. Все изменилось. Хотя ресторан все тот же. За роялем тот самый старый пианист. На сцене огромное затертое пятно. Кровь. Этой отметине больше семидесяти лет и удалить его пыталось не одно поколение владельцев.
Существу нравилось только одно, что это отдаленное место почти не пострадало от благ цивилизации. Здесь нет ни интернета, ни видеокамер, ни последних новостей.
Портьеры, темно зеленые с воланами, такие же, как и двадцать и пятьдесят лет назад. Только потрепались со временем. Стулья крепкие, деревянные. Небольшие круглые столики. Сколько же всего этого они спалили и сломали за эти годы, в кровавом угаре? Он помнил это. В том и заключалось все дело. Он помнил все.
