Я стояла, оглушенная, дрожащими руками комкая помятый лист бумаги. Пелена слез застилала глаза, по щекам катились ручейки соленой влаги, и я слизывала их машинально, снова и снова всматриваясь в строки. Обыкновенное письмо, знакомый почерк отца, твердая рука, запоминающиеся округлые гласные, аккуратные, убористые буквы. Двенадцать строк, решивших судьбу меня и моего новорожденного ребенка.
Эмоции душили, мешали трезво мыслить. Когда написанное стало расплываться, сливаясь в неразборчивые кляксы, я смяла лист и бросила на пол. За окнами тихо шуршал дождь, осень наступила чересчур рано, прогнав погожие дни августа. Унылая пора года, под стать моему сегодняшнему настроению.
У ног ластился большой рыжий кот, требовательно терся головой о щиколотку, напоминая, что так и не получил свою законную порцию корма. Я почувствовала угрызения совести. Животное ни при чём, его вины в том, что покойный хозяин совершил страшное деяние, не было.
— Идем, Бакс. — ласково, насколько могла при обуревавших меня чувствах, позвала я осиротевшего папиного питомца.
Вильнув пушистым хвостом, он охотно двинулся следом за мной на веранду. Отец всегда отличался аккуратностью, прямо до фанатизма, и меня это в юности очень злило. Всему своё место, любил повторять он, шпыняя за малейший беспорядок в доме. Сейчас я была ему даже благодарна за этот пунктик, не пришлось ничего убирать, и искать нужные документы на дом.
Они лежали в секретере, запираемом на причудливый замок. Кошачье лакомство отыскалось в кладовой, его было с запасом, одной головной болью меньше. Отдать Баксика в приют у меня и идеи не возникло, а раз уж я решила обосноваться в этой глухомани, пусть живет со мной. Живое существо, хоть и задушевные разговоры с котом не поведешь. Но всё — не одна в огромных хоромах на пять комнат.
Этот элитный поселок находился в паре часов езды от города — вокруг живописный лес, несколько озер, куда мы с папой ездили рыбачить по выходным, и внушительные коттеджи таких же акул бизнеса, каким был и мой родитель. Здесь я выросла, и близость природы устраивала меня гораздо больше, чем пыльная, северная столица.
Отец скончался внезапно, от сердечного приступа. Узнав о его скоропостижной смерти, я быстренько закончила с делами в городе и переехала сюда. Мать свою никогда не знала, по словам папы, она скончалась через полтора года после моего рождения, подхватила инфекцию, врачи оказались бессильны. Так мы и жили вдвоем, но не сказать, что я была папиной дочкой.
