— Да хорош обжиматься уже! Мясо
почти готово!
Я отлично понимал недовольство
Пашки. День рождения, мы ещё не подняли даже стандартные тосты за
его здоровье, кроме первого емкого — «ну, с днюхой», а Костян со
Светкой уже оттащили один из пледов в сторону и, ничуть нас не
стесняясь, активно целовались и лапали друг друга.
— В натуре, Костян, иди сюда, —
поддержал я именинника. — Накатим за здоровье рыжего.
Нехотя наш бывший одногруппник
оторвался от девушки и, на ходу застегивая рубашку, поднялся. Лучше
бы Светке майку задрал! Хотя, чего мы там не видели...
— Наливай!
Костян отцепил от длинной
пластиковой змеюки два стаканчика и протянул Лехе.
— Свет, тебе с вишневым? —
спросил тот, как всегда стоящий на разливе. Вот уж кто руку не
меняет, так это мы — десять с лишним лет этим вопросом заведует наш
ширококостный друг.
— А мне с апельсиновым! —
раздался из кустов голос Марины, а потом, ослепительно улыбаясь и
поправляя длинные черные волосы, появилась и она сама. — Еле нашла
вас!
Взрыв приветствий раздался с
заминкой в несколько секунд, и причины для этого были весьма
вескими. Размера так четвертого вместо второго полгода назад, когда
Маринка приходила на нашу встречу последний раз.
— Ни хера себе, — прохрипел
внезапно осипшим голосом Костян, за что, если она слышала, теперь
наверняка отхватит от Светки.
Марина, явно наслаждаясь
произведенным эффектом, по очереди обняла всех, уделив чуть больше
времени Петьке.
— Ну что? Теперь-то мы можем
выпить!? — крикнул я, на самом деле желая поскорее отвлечься от
странного ощущения в организме, возникшего после того как внезапно
выросшая и очень упругая грудь Маринки несколько секунд плотно
прижималась ко мне.
Мы скучковались вокруг двух
сдвинутых раскладных столиков, заставленных разнообразными
закусками и напитками. Музыку сегодня выбирал именинник, поэтому
колонка играла «Нирвану».
— Давай, Паша! За тебя!
Двадцать семь лет, в этом возрасте Курт Кобейн уже застрелился, а
ты...
Я, не особо вслушиваясь (Леха
может говорить долго), скользил взглядом по лицам друзей. Именно их
довольные улыбки и еще не знавшие настоящих тревог глаза были
последним, что я увидел в прошлой жизни.
А нет, последним была белая
надпись:
«Объединение миров
начинается, прогресс 0.1 %».
Потом наступила
темнота.
Буквы, цифры, неизвестные
символы... и наконец яркий свет. Дикая боль в голове. Лежу на
спине. На периферии зрения вижу зелёные кроны деревьев, надо мной
голубое небо, прямо посреди которого белым написано:
