По моим извилинам, как по металлическому желобку детской
игрушки, туда-сюда каталась одна-единственная мысль: почему
мокро?
Затем в сознание начали проникать отдельные фразы:
— Вроде в себя приходит...
— Не брызгай больше…
— Да что же это с нашей голубкой? — узнала я голос Василы.
— Уж не беременная ли часом?
Я беременная? Ну насмешили…
— Не беременная она. Лизка, выныривай из своей мути.
Меня слегка встряхнули, пришлось открыть глаза, чтобы понять,
кому руки поотрывать.
— Прости, что так на тебя все обрушил, но тебе некогда
разлеживаться. Вставай, а то опять оболью водой! Я знаю, что ты уже
соображаешь. Ричард в беде.
Вот с этого и надо было начинать, я сделала попытку приподняться
и все вспомнила: боль в груди, паническая атака, падение с
лестницы, которое, судя по всему, не состоялось благодаря
молниеносному Гевину. Вон как переволновался, аж глаза запали.
Васила тихо охала, прикрыв рот ладошкой, Димка был встревожен, но
крепился. Флин придерживал за талию и по эхо-связи поторапливал.
Неужели с Ричардом все так плохо, что он
не дает мне в себя прийти. А почему, собственно, я так резко
сомлела?
— Мне тоже интересно, что тут с тобой уже успело произойти за
время моего отсутствия. Как раз в госпитале и узнаем, — недовольно
пробурчал братец, помогая мне одеться. — Ричард очень плох, нам
следует поторопиться.
Путь до столицы был бесконечным. Так мне показалось. Флин и
Веррес, присоединившийся по пути, провели меня через два служебных
портала, прежде чем мы оказались в госпитале. Нос уловил едва
различимый дух зелий — так пахло в избушке Рады. Потом были долгие
бесконечные коридоры, снующие туда-сюда целители и пациенты.
Хотелось сорваться на бег, но я не знала, в каком направлении
двигаться, поэтому изо всех сил сдерживалась, радуясь широкой юбке
платья и отсутствию необходимости сдерживать шаг. Наконец Веррес
распахнул передо мной дверь. Краем сознания я отметила, что мы
прошли весь коридор до упора, дальше дверей не было.
Бегло осмотрела большую палату, выискивая глазами мужчину.
Машинально отметила наличие аж трех окон, ослепленная полуденным
солнцем. В косом столбе солнечного света я разглядела одинокую
больничную кровать и разметавшиеся по белоснежной подушке темные
волосы. Ричард. Он был странно бледен. Бледность его была не
болезненной, а какой-то… обесцвеченной, как будто он несколько
растворился в пространстве.
