Никто не предполагал, что старина Йозеф сбежит.
Во-первых, ему уже было глубоко за восемьдесят, а в таком возрасте чаще шаркают стоптанными тапками до туалета и назад, чем бегают. Во-вторых, Йозеф с рождения хромал а это, в свое время, поставило крест на его военной карьере. Не мог он бегать.
В-третьих, на протяжении последних десяти лет, когда Йозеф шутил о том, что однажды возьмет и сбежит, в ответ от охраны слышал одно и то же:
– Да кому вы там нужны?
– У меня много детей и пять братьев. И любовница, – возражал в ответ старина Йозеф, – найду к кому сходить в гости. Кто-нибудь наверняка будет рад.
После этих слов все предсказуемо смеялись.
В то утро Йозеф проснулся также, как и последние сорок лет, в семь утра. В семь пятнадцать зашел врач, поинтересоваться здоровьем, измерить давление и температуру и задать банальный вопрос о больном сердце.
– Жду не дождусь, когда оно остановится, – также банально отшутился Йозеф.
Потом принесли завтрак.
С тех пор, как он остался в крепости последним заключенным, качество еды значительно улучшилось. Вряд ли потому что Йозефу теперь перепадали пайки других пленников – просто больной желудок и шалившее сердце предполагали диету и хорошие продукты. Да и морить голодом старика никто особо не хотел, даже за былые деяния.
После завтрака Йозеф чистил зубы и выходил на прогулку во внутренний двор. Дверь в его камеру уже давно не запиралась, а правила хоть и оставались прежними, но уже много лет соблюдались с большими допущениями.
– Ох Йозеф, да вам теперь практически вся крепость принадлежит. Неплохо, а? – сказал однажды начальник крепости.
Здесь осталось не так много людей – небольшой гарнизон, врач, два повара, водитель – первые десять лет они менялись каждые три месяца, видимо для того, чтобы случайно затесавшиеся шпионы не успевали воплотить планов по побегу высокопоставленных узников. Потом, убедившись, что они никому не нужны, охрану стали менять раз в год. А последние несколько лет и вовсе перестали.
Но вообще-то в крепости было не так уж и много мест, где Йозеф мог ходить. Все административные и хозяйственные помещения, а также наружные стены, были закрыты для доступа. Прочие помещения – пустые камеры, душ, коридоры были пустыми и смотреть там было не на что. Маленький внутренний дворик, где заключенные в прошлом разводили цветы или овощи, скрашивая, тем самым, скучные дни, совсем зарос. С тех пор, как последний из «садоводов» покинул это место, никто не пытался привести посадки в порядок, а Йозеф ненавидел возиться в огороде.
