Три дня, столько мне понадобилось времени, чтобы полностью
избавиться от последствий моего пребывания в желудке дикого
пожирателя. Изначально, у меня не хватало чакры, чтобы я мог себя
полностью излечить, ведь этот ходячий растворитель высосал её из
меня всю подчистую, остались лишь жалкие крохи, благодаря которым я
не получил истощение. Спустя час после боя, я скопил достаточное
количество чакры, чтобы можно было подлатать себя и не упасть без
сил. Спустя ещё часа через два, мы с Аспитом доковыляли до шахты,
возле которой проходил бой с пожирателями. В отличии от меня,
парень чувствовал себя великолепно и кроме легкой усталости никаких
последствий от боя не получил. Только вот дикий пожиратель как
оказалось бегал очень, очень быстро. За время пока Аспит догнал
его, эта тварь ускакала на добрых три километра вниз по склону. Так
что вверх эти три километра мы шли очень долго. Парнишка помогал
мне ковылять, не жалуясь и стараясь молчать. Этот странный
воздушник нравился мне всё больше. Умение молчать порой дорогого
стоит.
Взобравшись по горе обратно к шахте, на меня вновь свалились
трудности. Раненные. Их оказалось достаточное количество.
Изначально я не заметил их, не смог за общей массой парней
различить полтора десятка тел, что попросту оттащили с поля боя.
Истощённые, раненные, они медленно умирали. Бойцы постепенно
отходили от горячки боя и как могли помогали товарищам, но они не в
состоянии были залатать распоротое брюхо или исцелить сломанную
челюсть. Это был мой просчёт. Я возгордился, посчитал что сам смогу
всех подлечить если будет нужно, а между тем, отряду нужны были
настоящие полевые лекари. Офицеры об этом шептались, неодобрительно
поглядывая на меня, но напрямую ничего не говорили.
- Я когда спрашивал все ли целы, имел ввиду раненных,- со
вздохом опустился я на колени перед воином с самой страшной
раной.
- Мы воины. Пока мы живы, будем продолжать биться если это
потребуется. Даже если в животе торчит пика. Никто из стоящих на
ногах бойцов не должен беспокоиться о раненных до момента окончания
боя,- едва-едва произнёс раненный мужчина, оказавшийся одним из
десятников.
- Слова глупца, но не офицера,- покачал я головой.- Парис,
помоги мне тут.
Офицер был ранен, сильно. Пожиратель распорол его брюхо и
неплохого накрутил на свои когти потроха мужчины. Выглядело это
неприятно, и я даже не хотел представлять, что сейчас чувствовал
воин. Пришлось на всякий случай заглушать его нервные окончания,
чтобы он не умер от болевого шока во время врачевания.
