06 июля, аэродром базового лагеря экспедиции МВО РФ на
«Зэ-два»
Помню, как сейчас: я стоял на краю летного поля, а экипаж
Чернецкого шел к своему конвертоплану, и командир смотрел куда-то
вдаль, не замечая никого, зато второй пилот мне подмигнул.
В темно-синей форме гражданской авиации они все были очень
красивые и деловые, прямо хоть лети с ними вместе спасать мир, но
вот нутром понимаешь, что им — можно, а тебе нет.
Небо закрыто до особого распоряжения, и если эти бедовые парни
решили, вопреки запрету, подняться в воздух по неотложному
геройскому делу, ты-то не дергайся. Ты же не герой.
Следом за экипажем шли геологи, которым тоже летать нельзя, но в
своих защитных робах они смотрелись рядом с авиаторами, как багаж,
демонстрируя всем видом, что раз Чернецкий задумал грузить балласт,
ему лучше знать. А ты расслабься, жуй травинку и не мешай подвигу.
Зря тебе, что ли, подмигнули.
День выдался пасмурным, едва ли не впервые за все жгучее местное
лето, и ветерок шелестел степным ковылем. Впереди, за границей
летного поля, не было ничего, что напоминало о человеке, только
серая равнина до горизонта. Если смотреть туда, можно наверное
притвориться, что никого нет вокруг, и ничего не происходит. Или
закрыть глаза и, слушая тихий шепот степи, улететь мыслями
далеко-далеко.
И хоть на миг забыть, где мы сейчас, и сколько наших здесь
навеки.
Непозволительная роскошь.
Травинку я жевал и глазел по сторонам не ради безделья: стояли
мы тут с великим вождем Унгусма́ном по прозвищу Тунгус, имея беседу
на актуальные темы внутренней политики. Смотреть на верховного
правителя династии Ун, когда он с тобой говорит, невежливо, но
совсем опустить очи долу не позволял уже мой персональный статус.
Пришлось, навострив уши, озираться туда-сюда, — то на далекую
глинобитную стену местной столицы, где мудро и жестко правит
Тунгус, то на домики нашей базы, где свирепствует начальник
экспедиции полковник Газин. В обоих случаях зрелище не
радовало.
Я слишком хорошо знал, что творится там внутри.
И слишком хорошо видел, как крепко мы влипли.
А на орбите звездолет, только нас не заберет.
Очень невовремя я вспомнил, что путь домой закрыт. Моя третья
вахта за двадцать световых лет от Земли подходит к концу, но вряд
ли завершится. Мои навыки дипломата больше не имеют значения, я
никому не могу помочь, от меня никакого толку. День за днем я
честно тяну лямку рядового члена экспедиции, и мог бы в том найти
утешение, да не получается. Временами так устаю, что готов
сдохнуть, но даже на это не имею права...
