Когда фокусник отдёрнул бархатный плащ, Хельга обнаружила, что
они стоят на дороге перед высокими, покрытыми желтоватой материей,
фургонами. Это был тот самый балаган, что выступал накануне на
площади Китежа. Сами артисты окружили её и фокусника, и теперь с
интересом изучали.
Хельга вспомнила, что обещала служить фокуснику, пока не
выполнит три его условия: рассмешить, удивить и заставить плакать.
Если бы не угроза жизни, вряд ли бы она согласилась на подобное.
Теперь придется уезжать, иначе эти фонатики из Китежа найдут её и
все примоменят.
- Зачем она нам? - спросил слепой метатель ножей, который
оказался совсем не слепым, потому как смотрел на чужестранку из
Китежа во все глаза.
- Спрячьте её, пока мы не отъедем подальше от города, - приказал
иллюзионист.
Хельга осмотрелась. Нет, ей это всё не показалось, она стояла
посреди пыльной дороги, в отдалении от столицы скивов - Китежа.
Башни города, стоявшего на острове посреди Ярозера, виднелись
вдалеке, на фоне голубого, чистого от облаков неба. Выглядела она
как нищенка или леди бомж. В грязной платье, от которого пахло
потом и тухлыми овощами, которыми в неё стреляли жители Китежа,
когда ее везли на площадь.
Матерчатая пола ближайшего фургона приоткрылась, и из-за неё
показалось татуированное лицо женщины.
- Заходи, шулам, - пригласила она и выкинула через край фургона
лесенку - пока поедешь с нами, а там посмотрим.
Хельга вспомнила, что женщину звали Агнессой и именно она ещё
совсем недавно сделала этническую татуировку на плече Храбра.
- Спасибо, - поблагодарила беглянка и съёжилась. Не очень-то
хотелось забираться в неизвестно чей фургон, из которого веяло
запахом залежавшегося тряпья.
- Переоденешься, шулам. В сундуке, кажется завалялось одно из
платьев, которые носит твой народ.
Хельга ловко вскарабкалась по лесенке и села на один из
сундуков, напротив раскосой девушки - помощницы татуировщицы,
которую она называла “Вивеной”. Таких девушек она видела на
картинках с рекламой тайского массажа. Стройная, с прямыми черными
волосами, широким лицом и немного сплющенным носиком. Внутри
фургона оказалось душно и темно. Пахло не только слежавшимся
тряпьём, но и какими-то приправами. Фургон сдвинулся с места и под
его матерчатым потолком закачались костюмы, которые висели там на
перекладине.
