От сильного удара головой о твердую поверхность перед глазами
заплясали звездочки. Я громко выругалась и поднялась, пошатываясь,
поплелась к раковине. Стоп, это не моя раковина… а это что? Дырка в
полу?
Я широко распахнула глаза и осмотрелась. От светлого интерьера с
мебелью из икеи остались только стекла в окне - вот они были точно
такими же, как в моей квартире, только почему-то грязными.
Потрясла головой, чтобы прогнать видение, но стало только хуже,
к горлу подступила тошнота. Так, ладно, сначала умыться. Я
собственно за этим в ванную и пришла, но поскользнулась на мокром
полу и с размаху шлепнулась на спину, ударившись головой о плитку.
Ее, кстати, под ногами сейчас тоже не было. Поверхность пола
покрывала темно-зеленая мраморная мозаика, местами выщербленная и
покрытая толстым слоем пыли.
Смахнула рукой паутину с медной раковины и покрутила вентили, из
крана полилась тонкая струйка желтой воды. Отключали опять что ли
на ночь? Вечная проблема этого района - ржавые водопроводные трубы.
Горячей воды не оказалось, умылась ледяной. В горле пересохло, но
пить из крана не решилась - был уже один случай…
Так, не об этом сейчас надо думать.
То, что я нахожусь не у себя дома, до меня дошло почти сразу,
когда голова перестала так сильно кружиться. Ванную комнату я уже
осмотрела и осталась очень сильно недовольна. Убираться здесь никто
видимо не хотел, или она вовсе заперта… А, нет, не заперта.
Деревянная дверь с вязью нарисованных цветов на поверхности
легко поддалась, но заскрипела при этом так громко, что в ушах
зазвенело. Из ванной я попала в комнату, заставленную старым
диваном и креслами, попавшими сюда словно из средневековья, при
взгляде на камин мои брови поползли вверх. Чего-чего, а уж камина в
моей двушке на семнадцатом этаже точно не было.
— Есть здесь кто-нибудь? — позвала и прислушалась к эху,
отразившемуся под сводом высокого потолка.
За дверью, что была в стене напротив, послышались шаркающие
шаги, потом она отворилась, и перед моими глазами возникла
бабуля-одуван.
Бабуля застыла на месте, уронив челюсть на пол, после подхватила
полы своего невероятно пышного платья и грузно упала в кресло.
— Померла, моя девонька! — вскрикнула она, и разрыдалась. Бабуля
смотрела на меня, роняя горькие слезы, и сухощавыми руками
хваталась за седые, белые, как снег, волосы.
