Дочка жалась к моим ногам, тянула за юбку и еле слышно просила
скорее уйти.
— Минутку, милая, — я вздохнула, стараясь успокоить бешено
бьющееся сердце.
Я успела только обуться, накинуть на плечи теплую шаль, а для
Вероники отыскала кофточку в сундуке, как дверь в комнату
распахнулась. В руках я сжимала платья дочки, которые наспех
выхватила из небольшой кучки вещей.
— Что ты ищешь? — громыхнул голос мужа. Савар одним взмахом руки
выбил у меня вещи, платья разлетелись яркими всполохами ткани. — В
этом доме нет ничего твоего, убирайся уже!
Смотреть на него мне не хотелось, слезы душили и горло жгло от
невысказанных слов. Трясущимися руками помогла обуться Веронике,
схватила ее за руку и мы проскочили мимо Савара.
— Мама, моя Заплаточка! — вскрикнула дочь, но ее отец уже
захлопнул дверь спальни.
Сейчас в моей голове билась только одна мысль: уйти, сбежать как
можно дальше, чтобы больше не слышать оскорблений, не видеть
презрения и злобы в глазах некогда родного человека
— Заберем позже, хорошо?
— Мам, но…
— Вероника, — я присела перед дочерью, беглым взглядом окинула
пустую прихожую, и едва сдерживая рыдания, улыбнулась. — Я верну
твою Заплаточку, но не сегодня, хорошо? Сейчас мы пойдем к тете
Иде.
Вероника смахнула слезу с пухлой щечки, отвела взгляд. Савар
оскорбил не только меня, но и ее, но если я понимала, в чем причина
нашего с ним раздора, то дочь хотела просто уйти, чтобы не слышать
ругань.
— Ты еще здесь? — недовольно крикнул муж.
— Все, идем, — шепнула я Веронике.
Я шагнула за порог в темноту, увлекая за собой дочь. Холодный
ночной воздух остудил разгоряченное лицо, высушил проступившие на
глазах слезы. Вдохнула полной грудью, на миг прикрывая глаза. За
спиной чернотой зиял дверной проем, откуда-то из недр дома
доносился крик мужа, а следом раздался глухой звон - кувшин полетел
на пол… или в стену. Савар часто оставлял нас без посуды.
Но в этот раз все было по-другому, и оттого я не знала, как себя
вести.
— Мы еще вернемся? — спросила Вероника, когда дом остался
позади.
Я промолчала, мотнув головой. Дочь должна была знать правду, но
прямо сейчас мне не хотелось ей ничего говорить. Темные улицы
переплетались, уводили все дальше, в центр города. Там, в Пятом
южном квартале жила моя единственная подруга, Ида, и кроме нее мне
не у кого было просить помощи.
