От издателя.
И автора и публикатора я хорошо знал. Впрочем, со вторым общаемся до сих пор. В их профессионализме я не сомневаюсь. Тем более, книги Тимофея Клепикова всегда приносили доход, а, стало быть, имели успех у публики. Заминка с изданием последнего произведения Тимофея Терентьевича произошла вследствие… Впрочем, Вы и сами скоро обо всём догадаетесь, прочитав его сочинение.
Ваш Утехин Игнат Иванович.
От публикатора.
После безвременной кончины моего друга Тимофея, хлопоты о публикации его повести легли на меня. Учитывая обстоятельство, что автор не успел окончательно отшлифовать свою вещицу, мне пришлось вставить от себя некоторые замечания и пояснения – дабы внести ясность (со мной Тимофей Терентьевич делился всеми подробностями своей последней работы, прежде чем выплеснуть их, так сказать, на бумагу; и было бы неправильно оставить их вне текста). Эти кусочки я отметил.
«Город Ларнака – древний Китион,
родина стоика Зенона, —
обладает несравненной религиозной
и архитектурной жемчужиной —
старинным и прекраснейшим храмом:
церковью Святого Лазаря, друга Христова».
«Воскресение праведного Лазаря…
– одно из центральных событий
в жизни нашей церкви».
(Из буклета, купленного на Кипре).
Путь к бессмертию человека
– это освобождение от понятия тайны
(будь то коммерческая или военная…)
С исчезновением сего понятия исчезнет
также и соблазн обманывать…
Обмануть кого-то – значит обмануть себя.
Что касаемо веры настоящей – то здесь
об ином речь. Как и таинство с тайной
не тождественны, так и вера – не заблуждение…
Я верю! – говоришь ты, и всё.
(Из разговора c батюшкой).
1.
Сява Елизарыч Двушкин с супругой Надеждой Никитичной в паломнической поездке посетили на Кипре в городе Ларнаке (в древности – славный-славный Китион) Храм Святого Лазаря. Народу было много, так что им с трудом удалось пробраться на балкон и притулиться у колонны. Им, разумеется, хотелось поближе к золочёному алтарю, но… зато отсюда было всё вокруг видать.
Впечатление от литургии у обоих осталось благоприятным… точнее, благостным, хотя в церкви от нестерпимой духоты чуть ли не воск свечной плавал по воздуху… Во всяком случае, у Сявы Елизарыча, аборигена средней полосы России, края не столь обильного солнцем, даже голова закружилась. Однако при этом он почувствовал, что приобщился к некой тайне, и это его очень взбодрило и порадовало. Позднее, уже вне церковных стен, под палящим желтковым солнцем, готовым вот-вот пролиться на Сяву Елизарыча жгучим сгустком, он услышал, как один из группы русских же туристов сказал:
