У него нет имени. Он посланник Черного Дракона, личный страж и верный воин.
Одна половина лица отливает холодной гладкой сталью, другая – словно потрескавшаяся на солнце грязь, серая, в паутине мелких трещин. Один глаз - бескровный дымный опал и сверкающий изумруд радужки. Второй – мутновато-желтый, весь в лопнувших капиллярах, но живой. И я даже не знаю, на какую половину его лица страшнее смотреть, ту, которая уже давно стала мертвой, или ту, что застряла на полпути.
Он – чудовище. Противоестественное, мертвое, он куда больше голем, чем человек.
Он пришел за моей сестрой.
Его взгляд скользит по мне и по Айни, оценивая.
- Нет! Нет-нет-нет-нет… – говорит Айни шепотом, ее голос дрожит. – Я не пойду с ним! Я скорее умру!
В ее глазах стоят слезы, она держится из последних сил.
Сверкающий изумруд обращается к ней, пронзает насквозь. Но страж молчит.
- Он всего лишь охрана, - так же шепотом говорю ей я, и даже тише. - Он не сделает тебе ничего плохого.
- Я боюсь его!
Губы моей сестры отчаянно дрожат.
А у меня такое странное чувство, словно я видела этого стража раньше. Но ведь увидев – я бы запомнила, такое сложно забыть. Что-то едва уловимое… я пытаюсь понять.
Отец стоит совсем белый, с застывшим лицом, сам похожий на камень. Еще немного, и он потеряет любимую дочь навсегда, но выбора нет. Сайторин проиграл эту войну почти десять лет назад и теперь обязан платить.
Наместник Сайторина услужливо улыбается, кланяясь.
- Сайторин приготовил дары императору, милорд!
Рядом стоят сундуки с золотом, алмазы из Дакайских копий, красная пряность лиу-тинг и юная дочь лорда Иргато Найраха. Отец сжимает зубы, так же кланяется стражу.
А страж желает увидеть все сам. Он подходит ближе, открывает сундуки, запускает пальцы в алмазы, разглядывает. Его серое лицо ничего не выражает, я не могу понять, доволен ли он.
Страж кивает. И делает шаг к нам.
- Какая из них? - глухо говорит он. Его низкий голос пугает, заставляет дрожать… и завораживает нечеловеческой глубиной.
Вообще-то, меня не должно здесь быть, но Айни так боялась, что я решилась на это своеволье, а потом было слишком поздно, чтобы меня прогнать.
- Айни-Рин, - говорит отец.
Айни должна бы сделать шаг вперед, но я вижу, как у нее подкашиваются ноги, она не может.
Тогда я делаю шаг назад, оставляя ее впереди.
