И не сомкнуть кольцо седых
холмов,
И узок путь по лезвию
дождя.
И не найдёшь в морозной мгле
следов,
что воин вереска оставил
уходя...
(с) Воин вереска.
Мельница.
Господарка Седых Холмов была
колдуньей. Об этом знали все. И все об этом говорили. Повсюду. Даже
здесь, в Предгорье, на забытом богом постоялом дворе с покосившейся
коновязью и единственной на всю корчму подавальщицей, полнотелой и
медленной, точно тюлениха.
– Слыхали, как она, вороною обернувшись, кропила кровью дома
бояричей? – усатый красноносый приживалец одним махом ополовинил
здоровущую кружку медовухи и зычно рыгнул. – А потом сгорели они.
Все дотла сгорели!
– Брехня! – отмахнулся сидящий за соседним столом седой
старикан. Он неспешно жевал сало, и чесночный дух разносился на
милю вокруг. – Ничего она не кропила! Бояричи сами на себя беду
накликали – Господарский Рубеж пересекли да земли холмовые себе
присвоили. А они прокляты, земли те.
– Как есть, прокляты! – поддакнула подавальщица, добавляя старцу
медовухи. – Всяк знает, там и чума, и нечисть всякая по чащобам
шарится. В топях кикиморы, на погостах – стриксы, а в реках да
озёрах – русалочье племя, будь оно неладно: как затянут песни –
хоть вешайся!
– Да не русалки то, а ветер в ущельях воет, глупая ты баба! –
усмехнулся рыжеволосый плечистый дровосек. Его приятели уже успели
нарезаться в хлам и теперь громко храпели кто на лавках, кто под
лавками. – В русалок верить – смех один. А то, что господарка по
ночам невидимая бродит и в окна заглядывает – правда истинна. Небом
клянусь! А свояк мой собственными глазами видел, как она первенцев
из люлек вытаскивала и...
– Брехня! – перебил старец, и всё началось сызнова: одна байка
краше другой. А огонь тихо и уютно хрустел поленьями...
Ледорез сидел поодаль, почти у самого очага – в ростепель он
вымок до нитки и теперь тщился обсохнуть: продолжать путь, когда в
сапогах хлюпает – не дело. Напитавшийся сыростью плащ он разложил
на скамье. Туда же пристроил и ножны.
Про Хозяйку Седых Холмов болтали многое. И, чем ближе к Рубежу,
тем чуднее становились слухи: и вороною она
оборачивается, и волчицею, и ещё невесть кем, заклятьями владеет да
заговорами, может человека одним взглядом
изничтожить, с нечистью якшается, молодость за счёт жизней
загубленных продлевает... Правда это или нет, Ледорез не знал. Но в
одном не сомневался: он отыщет Хозяйку. Отыщет и убьёт. И неважно,
что никому прежде этого не удавалось: её смерть – его работа. Для
этого его наняли и щедро заплатили. Правда, не совсем ему. Точнее –
совсем не ему. Ведь он, по сути, всего лишь раб. Хорошо обученный,
тренированный, натасканный убивать… но всё-таки раб. Наймит. Живое
оружие, которое верно служит хозяину. Не более того.
