Я часто пишу себе некрологи.
Представляю, как их опубликуют в местной газете, как отреагируют
люди, когда прочитают о смерти очередной неизвестной им личности.
Скорее всего, сразу забудут, не успев ничего ощутить. Если бы у
меня были друзья, возможно, они бы горевали и даже оплакивали
потерю. Сказали бы что-то на прощание, бросая горсть земли сверху
гроба.
Но у меня нет друзей.
А значит, и горевать некому.
Никто не плакал по Кэсси Томсон, никто не прощался с Джилл
Морган и, скорее всего, никто не плачет сейчас по Мелоди Роук,
которая канула в неизвестность около двух недель назад на
Дьявольском Пике в Арьпийских Горах. Пару дней назад ее признали
погибшей и опубликовали некролог. Тот самый, который я сочинила
накануне перед смертью очередной придуманной личности.
Не спрашивайте, как он оказался на столе у редактора местной
газетенки. Факт в том, что, покидая Арьпы, я уже стала
обладательницей нового имени.
А точнее старого.
Имя, восставшее буквально из пепла. Имя, под которым я родилась,
и фамилия, которую решила возродить спустя пять лет, как с ней
распрощалась.
Элизабет Чарльстон ехала на родину, чтобы восстановиться на
втором курсе брошенной некогда Карингтонской академии и наконец
получить диплом специалиста с допуском к магии третьего
порядка.
***
Я поправила платье, чтобы скрыть немного выбившиеся нижние юбки.
Шляпку тоже придержала, потому что сумасшедший ветер грозил снести
ее, стоило только открыть дверцу дилижанса и попытаться выйти на
улицу.
Обычная буря, вполне стандартная погода для Великой Ритании в
это время года, тем более в прибрежном районе столицы —
Карингтоне.
— Мы переждем ненастье здесь, — крикнул мне возница. — Это
отличный постоялый двор. Тут можно перекусить и переночевать.
Думаю, к утру ветер стихнет, и мы сможем продолжить путь до центра.
Сейчас я бы не рисковал ехать по переходу Пикси.
— Благодарю за заботу, Грегор, — перекрикивая ветер, сказала я
и, кутаясь в шаль, поспешила к входу в достаточно большую
гостиницу. Если так можно было назвать это место.
Смесь постоялого двора и веселого трактира — вот что это было. Я
толкнула дверь, и меня обдало горячим воздухом помещения: терпким
запахом эля, зажженных свечей и дорогих мужских духов.
Я шагнула внутрь, тут же погружаясь в новую для себя атмосферу —
шума, пьющих за столом людей, тихо поскуливающей лютни, мучения
которой пытались выдать за музыку, и веселого хохота местных
проституток.
