Сентиментальный потоп

Жена умерла так неожиданно и сразу, что ни осознать, ни почувствовать горе Николай Крутиков не успел. В понедельник утром перед работой она замочила в тазике его майки, днем на службе у нее случилось «это», во вторник была беготня со всеми похоронно-бюрократическими процедурами, в среду жену похоронили, а вечером он обнаружил в тазике замоченные майки. Он их выполоскал, повесил на трубу и принял этим самым на себя весь груз и остальных женских домашних дел. О том, чтобы взяла их на плечи дочь – пятнадцатилетняя дылда, рост 173, вес 71, и речи быть не могло. Дылда была в девятом классе, пела в ансамбле «Скворцы» и ходила в секцию карате. У нее не было времени на уборку, готовку, на печаль, стресс – что там еще бывает связано со смертью? Она была «дылда в режиме» и культивировала в себе выдержку и мужество японских камикадзе. Николай бегал за картошкой, стоял в очереди за стиральным порошком, прочищал унитаз, когда камикадзе бросила туда по дури почти пол-«Литературки», и только на девятый день удалось ему спокойно посидеть с людьми в автобусе, пока ехали на кладбище. Вот тогда он и осознал великую истину: повседневная жизнь покрепче любой смерти. Даже стишки вспомнил, неизвестно когда и зачем в голову влетевшие. Николай стихи не читал и писание их считал делом не просто несерьезным – глупым и стыдным. Не мужским – точно. Ну Пушкин… Что Пушкин? Когда это было? Его бы в очередь, и не раз, а каждый день… Это вам не мазурка… А тут вдруг в голове образовалось:

Николай был потрясен точностью слова и громко сказал это в автобусе, и женщины согласно закивали головами, покрытыми черными платочками. Ничто, ничто. Оглянуться не успеем – и сами туда пойдем.

Оглянуться не успел —…в доме чинили сантехнику, пришлось иметь дело со слесарями-разбойниками; у камикадзе на сапоге сломалась «молния» зеленого цвета, каких ни в одной мастерской не было; полосами пошел экран у телевизора; кончилась в банке любимая крупа рис, не накормленный вовремя кот сожрал на балконе соседскую печенку, а у печенки было высокое назначение, из нее должны были приготовить паштет для очень нужного гостя. Соседка так орала, что ее уводили за руки, объясняя по дороге:

– У него жена умерла, жена!