Задолго до того, как маленькая Фенелла научилась осознанно воспринимать окружающий мир и делиться впечатлениями с отцом, Ермалай утратил ясность рассудка. Будучи наследником старинного дворянского рода, он семьдесят лет управлял имением с обширными земельными и водными угодьями. Код конец жизни Ермалай непрестанно бродил по любимому поместью, отдавая особое предпочтение фамильному кладбищу, разбитому среди ухоженного сада. Такое поведение пожилого аристократа вряд ли сочли бы странным, если бы не одно но. Ермалай утверждал, будто сажает семена, которые однажды взойдут рубинами и драгоценными камнями. Его красавица жена была почти на тридцать лет моложе и порой ради забавы ходила за мужем по пятам, пока слуги занимались хозяйством. К ее удивлению, в супруге открылась эксцентричная особенность, грозившая если не окончательно разорить семью, то, по крайней мере, существенно подорвать ее финансовое благополучие. Ермалай закапывал золотые монеты и самородки в разных концах скорбного сада. Мороз пробирал от мысли о том, как долго продолжалось это безумие. Однако прямой вопрос нисколько не смутил старика: «Что посеешь, – сказал он, – то и пожнешь».
Что ж, спорить с мужем было бессмысленно, а рассказывать прислуге о планах хозяина даже опасно – совсем сложат руки в ожидании обещанных золотых всходов. По счастью (как заключила прагматичная жена), как-то знойным летним днем Ермалая нашли на розовой клумбе мертвым, с зажатыми в кулаке золотыми монетами. Под кустом виднелась маленькая норка, а под ногтями – грязь. И то и другое со всей очевидностью указывало на последнее занятие усопшего. «Затратно, но благородно», – игриво сокрушалась вдова. Благо, экономка, обнаружившая тело, ничего курьезного из инцидента не вынесла, лишь в голос сожалела о смерти хозяина. Жена покойного, конечно, провела полную оценку наследства, но вовсе не планировала ползать на коленях по кладбищу в поисках закопанных сокровищ. Жизнь протекала безбедно, владельцы соседних имений, как и прежде, платили золотом за право пригонять стада на водопой к источникам, которые теперь всецело принадлежали вдове Ермалая и их дочери Фенелле.
Время, как мы его представляем, движется по прямой, от иллюзорного начала к неизбежному концу. Рано или поздно человек примиряется с фактом рождения, но откладывает мысли о том, что, следуя неясным путем, он в конце концов зайдет в тупик. Обстоятельства меняются, но результат всегда один.
