События, происходившие в Советском Союзе в последние сталинские годы, часто кажутся необъяснимыми и странными.
Расстрел недавних руководителей Ленинграда, в том числе одного члена политбюро, одного члена оргбюро и одного секретаря ЦК, преследование видных партийных работников, выходцев из Питера, по всей стране.
Опала второго человека в партии, ее главного идеолога – члена политбюро и секретаря ЦК Андрея Александровича Жданова. И его быстрая и странная смерть, названная позже убийством.
Публичное унижение члена политбюро Вячеслава Михайловича Молотова, которого страна и мир воспринимали как ближайшего соратника и наследника Сталина, арест его жены – недавнего наркома и кандидата в члены ЦК Полины Семеновны Жемчужиной.
Отстранение от реальной власти тех, кто долгие годы были рядом со Сталиным, – маршала Климента Ефремовича Ворошилова, Лазаря Моисеевича Кагановича, Анастаса Ивановича Микояна.
Падение всесильного министра госбезопасности генерал-полковника Виктора Семеновича Абакумова, считавшегося сталинским любимцем. В советские годы последовательно арестовали и расстреляли пятерых хозяев Лубянки. Но мучили и пытали – причем с особой жестокостью и садизмом – лишь одного Абакумова.
Чистка аппарата Лубянки и массовые аресты руководителей чекистского ведомства, в том числе многолетнего начальника личной охраны Сталина, казавшегося доверенным лицом вождя.
И наконец, единственное дело, преданное в ту пору гласности, – арест известных на всю страну врачей, а также руководителей Лечебно-санитарного управления Кремля, обвиненных в сознательном умерщвлении руководителей партии и правительства.
Цепь трагических событий выглядит лишенной логики. Отдельные звенья словно и не связаны между собой. На самом деле существовал замысел, рожденный в голове вождя.
Да только Сталин никогда не обнародовал свои планы. Никого не предупреждал. Ни с кем не советовался. И не доверял свои мысли бумаге.
«Сталин тем и отличался, что не всегда раскрывал себя, – вспоминал его верный соратник по политбюро Лазарь Каганович. – Он не раскрывал нам свои планы. Мы должны были догадываться».
Вождь мог ждать годами, пока не настанет удобный момент разделаться с тем, от кого задумал избавиться. «Внутренне безжалостный и жестокий, он редко показывал свои чувства, – отмечают историки. – Он был сложен, осторожен, закрыт для всех, часто противоречив и мнителен. Действовал исподтишка, желательно чужими руками».
