Сидя в раздевалке, мы слышали, как
конферансье распаляет публику. Народ хочет хлеба и зрелищ. А еще
народ хочет крови, и сегодня он ее получит сполна, ведь сейчас
финал суперкубка по настоящему вале-тудо. Не по тому балету, в
которое превратилось ММА с обнимашками и кучей правил, а по старой
доброй кровавой зарубе. Забинтованные кулаки, свободные удары
головой и локтями, футбольные удары ногой и топтание на черепе
противника, в общем, все, чтобы народ визжал от восторга и ужаса
одновременно.
Алекс перестал вслушиваться в крики и нагнулся ко мне:
— Брат, работай по геймплану. Не рискуй, эта туша сейчас килограмм
на двадцать тебя тяжелее. Негр гоняет вес только в путь.
Алекс, мой одноклубник и близкий друг, сегодня был моим
секундантом. Классный парень, вот только, когда нервничает, его не
заткнуть.
Маурисио, мой второй секундант, отмахнулся:
— Алехандро, он знает все лучше нас с тобой. Все обговорено уже не
раз. Ян выйдет и отработает на сто процентов. Как всегда..
Он, как и я, боец из зала Шуте Бокс. Криво ухмыльнувшись, Маурисио
сказал:
— Твой выход, Ворон, — он подставил кулаки, по которым я тут же
ударил. — Твой выход, Ворон, — повторил он едва слышно.
Грохочущий рев барабанов, вспышки файеров и клубы дыма. Эти ребята
умеют делать шоу, даром что на службе у картелей. Сбросив парням
балахон, я, игнорируя дверь клетки, с разбегу запрыгнул на
ограждение и вскинул кулаки вверх, приветствуя толпу. Сальто через
спину, и я уже в стойке.
В ночь с 31 октября на 1 ноября у мексиканцев праздник смерти,
которая несет в себе жизнь. Вот картель Синалоа и решил порадовать
публику кровавой зарубой двух принципиальных противников, а с тем
гонораром, который мне предложили, отказываться было просто глупо.
Хотя конкретно эту тварь я бы урыл и за бесплатно.
Мексиканская публика ревела от восторга. Отрешившись от всего, я
исполнил традиционный для тайских боксеров танец — Рам Муай.
Опустившись на колени, я позволил Маурисио снять с меня монгкон —
повязку-талисман, которая со мной уже больше пятнадцати лет с тех
пор, как я впервые вышел на профессиональный ринг.
— Убей эту годзиллу, брат. Пусть все ветры тебя хранят, — едва
слышно прозвучали его слова, когда он снимал с меня повязку. Сложив
ее в сумку, он легонько дунул на мой лоб, соблюдая традицию.