ДЕНЬ МЕДВЕДЯ
Лето пятьдесят девятого года от открытия порталов
Андле пришла, как всегда, неожиданно. Утром мне сообщили, что
она явилась в замок среди ночи и поселена в гостевой комнате со
всеми удобствами. И это просто было чудо как здорово, потому что
означало, что она успеет помыться, переодеться в чистое и выйдет к
завтраку как белый человек, а не как бомжатка опять, неделю в лесу
ночевавшая. Но на всякий случай я попросила горничных взять этот
вопрос на контроль, потому как для Андле вовсе не «чистота – залог
здоровья» в жизни было главным.
И знали бы вы, насколько я оказалась
права!
Друида сидела за столом,
торжественная как первоклашка первого сентября. Увидела меня,
заёрзала:
– Кельда! Как хорошо, что ты в
замке!
Короче, как всегда, дело не терпит
отлагательств, и «ты только представь себе!», и счастье, и
расстройства, всё вперемешку. «И жизнь, и слёзы, и любовь», что
называется.
Счастье было от того, что у Андле
(как всегда, конечно, совершенно внезапно) сильно выстрелил
какой-то очередной эксперимент... Я слушала, пытаясь поднять
челюсть с пола.
– Ты понимаешь, это давно было, на
северах. Наши с геологическими партиями ходили. И я с ними,
подыскивала свежую кровь для носорожьего стада.
– Так это лет двадцать прошло!
– А я тебе говорю! Представь: весна,
холодно ещё, снег только сошёл. А мать погибла!
– Медведица?
– Да! Этот маленький совсем был, я
его и подобрала. Ну, куда его? Бросить?
– Ну, нет, конечно! – тут и я бы не
бросила, а уж Андле...
– Вот! – с новым воодушевлением
продолжила она, – У меня в ту весну такая толпень была, ужас
просто! Носорожиков маленьких штук двадцать, да щенячьи помёты один
за одним, – тут нужно напомнить, что и носорожки, и алабайки все
без исключения проходят у Андле усиленные звериные университеты,
ибо всем им впоследствии предстоит не просто бытовое, а боевое
взаимодействие в паре со своим человеком, – И этот медвежонок с
ними заодно, тут же, рос. Ну и нахватался.
– Короче, ты подтолкнула ему
мозги?
– Да, – она вздохнула и постаралась
изобразить раскаяние, – Потом он вырос, научился охотиться и ушёл
на севера́. Я думала – всё на этом, конец, ну правда!
– А оказался не конец? – и зачем я
спрашиваю, и так же понятно, о, боги...
– Он пришёл, Оля! Не один! С детьми,
с внуками! Спустя двадцать лет!
