12 октября 1963 г. я приземлился в нью-йоркском аэропорту Айдлуалд, проведя неполных двадцать три года в Советском Союзе, в основном в тюрьмах или сибирских лагерях принудительных работ. Мои друзья и родственники, встречавшие меня в тот день, сказали, что с самолета компании ВОАС, рейс № 501, я сошел словно новый Колумб, готовящийся заново открыть Америку и начать жизнь свободного человека. Ничего подобного я не чувствовал. Я также не знал, что с 1947 г. я официально считался мертвым, и что мои собратья-иезуиты служили Мессы за упокой моей души, когда меня сочли погибшим в советских лагерях. Я испытывал только чувство благодарности Богу за то, что Он поддерживал меня все эти годы и, Своим Промыслом, привел наконец домой.
Вскоре после того, как в 1928 г. я покинул дом и семью в Шенандоа (Пенсильвания), чтобы вступить в Общество Иисуса, я вызвался участвовать в «русских миссиях». В 1929 г. Папа Пий XI написал письмо ко всем семинаристам, «особенно к нашим сынам-иезуитам», призывая некоторых из них поступить в новый Русский центр, открывающийся в Риме, где будут готовить молодых священнослужителей для возможного будущего служения в России. Там, готовясь к работе в России, я изучал богословие и научился служить Мессу восточного обряда. Но когда меня рукоположили, направлять священников в Россию уже не было никакой возможности, так что вместо этого меня направили в иезуитскую миссию восточного обряда в польском городке Альбертын.
Там и застала меня война, начавшаяся в сентябре 1939 г. Немецкая армия захватила Варшаву, а восток Польши и Альбертын были заняты красными. В суматохе этих вторжений я, вместе со множеством польских беженцев, направился в Россию. Переодетый в рабочего, я сопровождал их в надежде послужить им в духовных нуждах. Но мне не удалось обмануть советские Органы[1]. Как только в 1941 г. Германия напала на Россию, НКВД арестовал меня и посадил в тюрьму.
Меня отвезли на поезде в ужасную московскую тюрьму Лубянка, где допрашивали как «шпиона Ватикана». Все военные годы я провел в этом учреждении, где меня периодически, подчас довольно интенсивно, допрашивал НКВД. Затем, проведя там пять лет, я был приговорен к пятнадцати годам принудительного труда в трудовых лагерях Сибири. Вместе с тысячами других людей я работал в трудовых бригадах – на стройках, где приходилось трудиться в условиях арктического холода, или на добыче угля и меди. Мы были плохо одеты, плохо ели и жили в деревянных бараках, окруженных колючей проволокой и «запретной зоной»
