Йорк, 1847 год
– Я боюсь, – сказала маленькая девочка, сидевшая на кровати. – Дедушка, не уходи.
Алоизий Старквезер раздраженно кашлянул, придвинул стул ближе к кровати и уселся на него. Раздражение было не вполне искренним: внучка так доверяла ему, что частенько лишь он один мог ее успокоить, и старику это льстило. Девочка даже не боялась его грубых манер, хотя была очень чувствительна.
– Бояться нечего, Адель, – сказал он. – Вот увидишь.
Она посмотрела на деда огромными глазами. Обычно церемония первого нанесения рун проходила в одном из просторных залов Йоркского Института, но из-за слабого здоровья Адели обряд решили провести у нее в комнате: так девочке будет спокойнее. Она сидела на краешке кровати, очень напряженно и неподвижно. Мягкие светлые волосы были стянуты красной лентой под цвет парадного платья, в которое девочку облачили для церемонии. Глаза ее казались огромными на худеньком лице, ручки – совсем тоненькими. Адель была хрупкой, как фарфоровая чашка.
– Безмолвные Братья, – прошептала она. – Что они со мной сделают?
– Дай мне руку, – велел Алоизий, и девочка доверчиво протянула ему правую руку. Он развернул ее ладонью вверх, глядя на бледно-голубые ниточки вен под кожей. – Они возьмут стило – ты ведь знаешь, что это такое, правда? – чтобы начертать на тебе Метки. Обычно начинают с руны ясновидения, о которой тебе потом расскажут на занятиях, но в твоем случае первой станет руна силы.
– Потому что я слишком слабая?
– Она нужна, чтобы укрепить твое здоровье.
– Как говяжий бульон, – поморщилась Адель.
Алоизий рассмеялся.
– Надеюсь, она будет не такой противной. Будет немножко жечь, но будь смелой и не плачь, ведь Сумеречные охотники не плачут от боли. Потом жечь перестанет, и ты почувствуешь себя лучше, станешь сильнее. На этом церемония закончится, и мы пойдем вниз, где для нас уже приготовят пирожные с глазурью.
– И будет праздник! – нетерпеливо подхватила она.
– Да, и праздник. И подарки. – Алоизий похлопал по карману, где была спрятана маленькая коробочка, завернутая в тонкую голубую бумагу. В коробочке лежало крошечное фамильное кольцо. – Я уже кое-что для тебя приготовил. Ты получишь это, как только церемония завершится.
