То ли он потерял хватку, то ли постарел, а может, просто утратил интерес к делу, которым занимался всю сознательную жизнь, или устал быть холодным и беспристрастным, но объект ему вдруг начал нравиться. Он понимал, что так нельзя. Что это непрофессионально. Что если об этом узнают его клиенты, он сразу потеряет заказ, а следом и репутацию. Но ничего не мог с собой поделать. Эта девочка ему нравилась. Очень!
Он наблюдал за ней по шестнадцать часов в день. Остальное время она закрывалась от него плотными шторами. Она ложилась спать в своей спальне – угловая комната в двадцать пять квадратных метров на втором этаже. План дома у него имелся. И в доме самом он побывал. Все осмотрел и запомнил. Даже запах ее духов и пудры для тела.
Просыпалась она рано. Всегда в одно и то же время – около восьми. Сначала ползли в разные стороны плотные шторы на широком окне. Потом застилалась громадная кровать, в которой она была вынуждена спать одна. Затем она шла бродить по дому. Зачем? Он пока не понял.
Она медленно шла по комнатам – заспанная, непричесанная, с недовольным угрюмым выражением лица, которое он находил очень привлекательным. На ходу трогала мебель, зевала, что-то рассматривала на улице через окна комнат, сквозь которые проходила. Потом шла в кухню.
Кухня ему не очень нравилась. Сначала она не понравилась ему на плане. После, когда уже был в доме, она не понравилась ему особенно. Первый этаж, стен почти нет. В том смысле, что негде было укрыться, случись перестрелка. Одни окна! В крохотных простенках едва разместился кухонный гарнитур с варочной панелью. В центре огромный стол. Неуютный и неудобный, на его взгляд. Вокруг стола дюжина стульев. На какой ни сядь, ты отличная мишень. Потому что сидишь спиной либо к окну, либо к двери. Нет, кухня – дерьмо. Кухня – не укрытие.
А вот она почему-то любила тут бывать. Часами там сидела! То с чашкой кофе замрет у окна. То за стол сядет и будто окаменеет. Не понимала, что она как на ладони? Не догадывалась, что за ней могут следить? Что ее могут снять одним выстрелом даже непрофессионалы?
Или…
Или догадывалась, а может, и знала, и нарочно мозолила глаза возможным наблюдателям? И словно дразнила их: вот она я, смотрите, смотрите, пока глаза не лопнут. Все равно ничего не увидите и не поймете. Все равно не разгадаете меня!
