Новелла сто двадцать вторая
«Вступаю на престол ценою крови моих подданных»
27 ноября 1825 года великий князь Николай Павлович, получив извещение о смерти Александра, в тот же день созвал Государственный совет, который согласился с тем, что престол должен перейти к Константину. И Николай, первым из присутствовавших, принес присягу Константину, а на следующий день был издан указ о повсеместной присяге новому императору. Однако Константин решительно отказался от престола, заявив, что императором он признает Николая и присягает ему на верность.
Пока курьеры носились между Варшавой и Петербургом, отношение к произошедшему было неоднозначным – Москва 30 ноября присягнула Константину, а в Петербурге дело отложили до 14 декабря. По-разному восприняли вопрос о престолонаследии и в провинции.
12 декабря Николай получил от Дибича письмо из Таганрога, где подробно рассказывалось о заговоре в армии и созданных там тайных обществах. Отношение Николая к этому сообщению оказалось диаметрально противоположным тому, какое проявил Александр, оказавшись в аналогичной ситуации тремя годами раньше. Ко всему прочему, в этот же самый день к Николаю явился поручик лейб-гвардии Егерского полка Л. И. Ростовцев и предупредил о готовящемся вооруженном выступлении в столице, не называя, правда, имен заговорщиков.
Николай немедленно познакомил со всем этим Санкт-Петербургского Военного губернатора М. А. Милорадовича, начальника штаба Гвардейского корпуса А. Х. Бенкендорфа и князя А. Н. Голицына, одного из трех доверенных лиц Александра I, посвященного в тайну пакета, хранящегося в алтаре Успенского собора. Как только совещание закончилось, из Варшавы прибыл курьер, привезший письмо от Константина с окончательным отказом от трона.
На следующий день, 13 декабря, был составлен манифест, помеченный, впрочем, 12 декабря, о вступлении на престол Николая I. В манифесте приводились и основания этого решения – воля Александра, высказанная и зафиксированная им в октябре 1823 года в известном письме, оставленном в Успенском соборе. Кроме того сообщалось и о ряде писем Константина, Николая, о грамотах Александра и Константина, где наследником престола признавался Николай, а цесаревичем его старший сын Александр.
О том, что Александр стал цесаревичем, сообщил семилетнему мальчику флигель-адъютант Николая А. П. Кавелин. Мердер, присутствовавший при этом, вспомнил, что когда Кавелин зачитал Александру официальный текст Манифеста, впечатлительный и сентиментальный мальчик заплакал.
