Ребекка сидела, упершись локтями в подоконник широкого, без стекол, оконного проема, и ощущала огненно-жаркое дыхание пустыни. Даже вода в реке, что текла внизу, казалось, кипела, будто в огромном котле. Расстояние до противоположного берега составляло не меньше мили: ежегодно в это время разливался Нил. Сила потока была такова, что на поверхности воды тут и там возникали стремительные водовороты. Белый Нил становился зеленым, исходил зловонием болот, через которые протекал чуть выше и которые превосходили по площади такую страну, как Бельгия. Эту не имевшую границ трясину арабы назвали Бахр-эль-Газаль, англичане же дали ей имя Суд.[1]
В последние месяцы предыдущего года Ребекка вместе с отцом побывала в верховьях реки, там, где из бездонных топей вытекал небольшой ручеек. Далее простирались загадочные, не исследованные еще картографами районы Суда: лишь очень искушенный путешественник мог различить под густыми зарослями плавучих островков редкие зеркала воды. Эти места, родина печально известной тропической лихорадки, являлись безраздельной вотчиной крокодилов и гиппопотамов, служили прибежищем крикливому племени пернатых – удивительным, райским созданиям и уродливым грозным чудищам. Там же обитала ситатунга – почти мифическое существо, антилопа-амфибия с витыми рогами, густой длинной шерстью и широкими копытами, позволявшими ей чувствовать себя в воде как в родной стихии.
Ребекка чуть повернула голову, отчего на лицо упал длинный локон белокурых волос. Смахнув его, девушка устремила взор на север, к точке слияния двух великих рек. Зрелище завораживало, хотя и находилось у нее перед глазами изо дня в день уже долгих два года. Посреди ближайшего русла вода несла гигантских размеров плот из стеблей жесткой травы со сросшимися корнями. Где-то в верховьях растения освободились из плена болот и теперь будут дрейфовать на север, пока их не разъединят стремнины встречных водопадов. Взглядом Ребекка проводила островок до места, где два потока соединялись в один.
Другой Нил устремлялся к собрату с востока. Воды его были холодны и прозрачны, поскольку начало свое брали высоко в горах. Лишь в период разлива их окрашивали в серовато-голубой оттенок частицы вымытой из хребтов Абиссинии почвы. Из-за них-то река и получила второе имя. Даже будучи несколько уже своего близнеца, Голубой Нил все равно мог гордиться собственной мощью. Оба потока сливались в вершине треугольника, на котором лежит Город слоновьего бивня – то есть Хартум. Однако единение братьев происходило далеко не сразу. Ребекка видела, что и в далекой дали делившие общее ложе потоки сохраняли присущий каждому цвет – до тех пор пока пороги Шаблука, перегораживавшие русло в двадцати милях к северу, не переплетали их струи в единое целое.
