В одну из первых командировок в Испанию по делам фирмы я добирался до Барселоны поездом. Такси доставило меня до мадридского вокзала «Чамартин». Я сел в сидячий вагон – до Барселоны было семь часов пути. Вечерело.
Я сидел в кресле у огромного окна, тихо наблюдал за входящими. Мне еще не надоело наблюдать. Жаль, что я не стал художником. Поезд неслышно, словно по воде, взял с места и потек. Пейзаж за окном мне не нравился, впервые видел в Испании такой пейзаж, или, скорее, его полное отсутствие – как будто прошлись бульдозером по лунному ландшафту, добавив кое-где помойные кучи. Вскоре, слава Богу, смерклось – поздняя осень все-таки, – и поезд пошел во тьме. В вагоне появилась проводница в красивой форме и сама красивая. Она несла связку наушников. Телевизионный экран ожил. Крутили фильм ужасов о первобытных временах. Первобытные люди спасались от первобытных монстров, монстры схватывались между собой, обливаясь ведрами крови. За наушники полагалась плата. Но все было понятно и без слов, и я не взял наушники. Да и на экран я смотрел только время от времени. Еду не несли. В поездах, в отличие от самолетов, не кормили, хотя ехать много дольше. В поезде все-таки безопаснее, чем в самолете. Наверно, там и кормят для того, чтобы отвлечь от неприятных мыслей. Или впрок, на всякий случай, а вдруг… Хоть сытым сверзишься с небес. Второй фильм был о чем-то смешном, и я пожалел, что у меня нет наушников. В салоне то и дело прыскали, глядя на экран.
Два фильма уже проехали. Это значит – почти полпути. За окном была чернота. Экран погас, поезд стал притормаживать. В динамике раздался мужской голос. То, что он сказал, я понял только в следующее мгновение, когда все в вагоне вдруг разом с досадой вздохнули и стали подниматься со своих мест. Мой сосед-студент тоже поднялся, краем глаза проследив, понимаю ли я происходящее. Я понял. Я понял, что что-то случилось и необходимо немедленно выйти из вагона. Все брали свои вещи, и я тоже достал с полки свою сумку. Поезд остановился, и в проходе выстроилась очередь. Никто не суетился, но и не медлил. Динамик снова ожил. На сей раз я понял лучше – я понял, что в поезд заложена мина. Паники не было, мне даже показалось, то пассажиры восприняли известие без особого удивления.
Поезд стоял у темной платформы, и из открытых освещенных дверей всех пяти или шести вагонов выходили люди. Поодаль виднелось помещение станции. Станция называлась «Мората-де-Халон». Никто туда не пошел, все остались на платформе, словно чего-то ожидая. В иноязычной обстановке надо делать как все. И все-таки мне хотелось знать, что же дальше. Я побрел, сумка на плече, вдоль платформы, прислушиваясь к разговорам. Это, конечно, проделки террористов. Опять чего-то добиваются. Для этого надо дестабилизировать обстановку. Террористы могут быть и левые и правые, в зависимости от того, чего хотят. Но действуют одинаково. Подонки, черт бы их подрал! Тут даже и переночевать негде. А что, если мины нет и это просто кто-то пошутил? Говорят, что есть. Говорят, позвонили по телефону диспетчеру и предупредили, что поезд заминирован. Тот связался по радио с машинистом…
