Весна пришла рано, но как-то вдруг снова закуталась в тёплые одежды и вроде вовсе потеряла интерес к теплу и солнцу. Уныло текли совсем уж серенькие дни с мелким противным дождем и неласковым промозглым ветром. Впрочем, такое бывает в апреле после внезапного и бурного тепла на Евдокию, в середине марта.
Но птицы были уже здесь и бойко вели свои дела.
По улице шла девочка в коротенькой малиновой курточке и что-то писала на ходу в большой разлинованной тетради.
– Осторожно, нос разобьёшь! Куда спешим-то?
– На музыкальную литературу.
– Уроки дома надо делать.
– Так это на следующий раз!
Такой разговор состоялся между девочкой и случайным прохожим, на вид весьма обычным человеком, но, если присмотреться, то всё-таки несколько странноватым.
– Так-так, – покачал головой мужчина, продолжая идти рядом с девочкой.
– А вам это зачем? И вообще, кто вы такой? – спросила девочка сердито и недовольно.
– Ручей.
– Что-что?
– Это по-русски – ручей. А по-немецки будет…
В это время завыла сирена – искря мигалкой, на бешеной скорости мчался правительственный эскорт. Девочка зажала уши и зажмурила глаза, а когда всё стихло, она обнаружила, что странный старик куда-то исчез.
«Что же он такое сказал?» – подумала девочка, и ей припомнился лишь лёгкий вздох, как если бы он просто выдохнул, а не произнёс слово.
«Что же в нём такого странного?» – продолжала беспокоиться она, представляя в подробностях лицо незнакомца. Ну да! Так оно и есть! Из-под шляпы торчал локон парика… Она оглянулась, но никого рядом не было.
И только тихо журчал ручеёк подтаявшего снега. Нахохленный воробей пил из него воду, одним глазом весело поглядывая на растерянную девочку.
Где-то внутри звучала тема. Та-тата-таааа… Ту-ру-руру…
Ассонансы и формалистические выверты врывались в эту странную тихую тему и – подавлялись ею.
В душе рождались какие-то непонятные, почти волшебные образы, что-то вспоминалось, но что, трудно было понять. Как поет птица? Что она слышит и как? Так же, как и она, маленькая девочка? Или иначе? А как поют рыбы? А они поют, поют, конечно же!
И это не какое-то верещанье и скрип или кваканье, как у лягушек, это настоящее пение!
И это можно слышать, если тихо сидеть на берегу реки рано утром. Почему ей не верят? Треска слышит боковой линией, у неё нет ушей. Девочка об этом читала в одном журнале. Но чем она, эта умная треска, поет?
